Русская артиллерия. От Московской Руси до наших дней - Сергей Ионин

В этот момент в воздухе недалеко от самолета появилось белое облачко, затем другое такое же облачко возникло несколько выше, справа от самолета, третье еще ближе. В борт стукнуло несколько раз железным пальцем. Самолет сделал крутой вираж и, повернув резко влево, пошел по направлению к деревне Доброноуц.

Пролетев мимо желтого глинистого поля, летчик взял курс несколько на запад опять вглубь расположения противника. Вскоре показалась длинная извилистая полоска. Это была дорога из деревни Хорошоуц к Доброноуцу. Между деревьями наблюдатель заметил какое-то движение. Казалось, что по дороге медленно ползет длинный червяк. Опять самолет пошел кругами вниз, опять щелкнул затвор фотоаппарата, фиксируя на пластинку движущуюся колонну войск.

Пилот сделал знак наблюдателю и указал ему на запад. Наблюдатель увидел в небе три быстро приближающиеся точки. Это были немецкие «фоккеры». Надо было уходить…

В начале мая в расположении войск 11-го армейского корпуса появились незнакомые люди. Большинство их было одето в артиллерийскую форму. Они были везде — в передовых караулах и в окопах, в различных тыловых пунктах. Они привезли с собой карты, планы, схемы, какие-то таблицы. Они не принимали участия в той ленивой и случайной перестрелке, которая ведется обычно в периоды так называемого затишья, когда противники стоят неподвижно месяцами друг против друга, основательно окопавшись, уйдя глубоко в землю, спрятавшись в блиндажи, землянки, лисьи норы. Внимательно и подолгу рассматривали они в бинокли и трубы видимые позиции австрийцев. Все замеченное заносилось на карты и планы: ход сообщения, пулеметное гнездо, дерево, куст, блиндаж, какое-то строение. Особо интересные участки и предметы снимались фотоаппаратами. Самым тщательным образом обшаривали эти люди весь район расположения своих войск. Изучали дороги, мосты, возвышенности, овраги.

В первые четыре дня новые люди обходили местность всей группой. Потом они разделились. Они рассеялись, растворились в местности, как бы пропали среди бугров, кустарников, лесных массивов. Но незаметная, скрытая от посторонних взоров работа продолжалась. То одного, то другого из них можно было случайно увидеть в самых неожиданных местах: или стоящим на каком-нибудь высоком холме в тылу, сидящим на дереве у опушки леса или лежащим на крыше домика, который чудом уцелел в передовой полосе фронта.

Вот артиллерист разглядывает в бинокль район расположения противника, отмечает на своем планшете основные местные предметы. Но какие-то участки остаются невидимыми для артиллериста с его пункта наблюдения. Он покрывает их на карте продольными и поперечными линиями. На планшете появляются густо заштрихованные площади неправильной формы, темные, как непроглядная ночь. На артиллерийском языке это называется «зачерчиванием полей видимости». Каждое такое пятно говорит о том, что нужно искать какое-то другое место, откуда можно было бы хорошо наблюдать скрытый участок неприятельской местности, снять с этого участка покрывало невидимости.

То здесь, то там артиллеристы-разведчики вбивали в землю небольшие колышки. На колышках черной краской были нарисованы различные номера…

Если собрать воедино все, что видели артиллеристы-разведчики с различных пунктов, то получилась бы примерно следующая картина австро-венгерских передовых позиций, расположенных против 11-го армейского корпуса. Справа, на высоте 272, было построено неприятелем сильное укрепление в виде редута — земляного сомкнутого многоугольника. Ближе к середине местность понижалась, был виден большой овраг, названный Камчатским. Еще левее стояло одинокое грушевое дерево. Около него были ясно видны белые рогатки, поставленные перед окопами австрийцев. Здесь начинался тот самый «язык», который так интересовал начальника артиллерии. За рядами кольев с колючей проволокой внутри «языка» отчетливо виднелись конюшни, продольные и поперечные ходы сообщения между окопами.

Слева у основания «языка» выделялся серый блиндаж. Далее австро-венгерские позиции шли вновь ровной линией. В одном месте, у высоты 278, можно было различить желтые окопы, еще левее был устроен большой «еж» — бетонный блиндаж для нескольких пулеметов. Далеко на левом фланге виднелась большая возвышенность, так называемая Лысая гора — одно из сильнейших укреплений противника.

Такая картина австро-венгерских позиций и предстала перед начальником артиллерии ударной группы, когда он отобразил на плане местности все свои личные наблюдения и наблюдения своих помощников.

Начальник артиллерии сидел за грубо сколоченным столом в одной из хат деревни Ржавенцы. Эта деревня находилась в трех верстах от передовых позиций. Был уже поздний вечер. Светлое желтое пятно от керосиновой лампы изредка колебалось на потолке, когда в раскрытое окно задувал прохладный ветерок. Начальник артиллерии откинулся на табурете к стенке и устало закрыл глаза.

«Хорошо было французам, — думал он, — когда они били немцев в Артуа в прошлом году. У них на фронте в пятнадцать километров сосредоточивалось девятьсот орудий. Плотность — примерно одно орудие на шестнадцать метров. Фронт прорыва на моем участке такой же, а орудий всего двести. Плотность в четыре раза меньше. Мало, очень мало. У австрийцев наверняка больше. Но что делать! Все имеющиеся в девятой армии полевые мортиры отданы в наш корпус. И почти все тяжелые орудия. Больше никто ничего не даст».

— Ну что ж, будем изворачиваться. Попробуем сделать «внутренний заем», — произнес он вслух и вновь склонился к бумагам, разложенным на столе.

Несомненно, главный удар надо нанести в том месте, где позиции австро-венгров выдаются в виде языка. Здесь русская пехота во время атаки будет наиболее ограждена от флангового огня, так как, строго говоря, флангов здесь и нет. Начальник артиллерии провел на плане местности четыре жирные линии. Этим он разделил фронт прорыва на три участка: два второстепенных по бокам и один главный в середине, против самого «языка».

Начальник артиллерии углубился в математические расчеты. Исписав цифрами несколько страниц, положил, наконец, карандаш и удовлетворенно вздохнул. Он нашел способ сделать «внутренний заем». На обоих второстепенных участках можно расположить всего 40 орудий. Эта артиллерия должна только поддерживать действия средней группы и в первый период боя мешать противнику подтянуть к месту главного прорыва свои силы с соседних позиций. Против самого же «языка» надо сосредоточить все 160 остальных орудий.

Таким образом, на коротком участке в три километра будет действовать огромная масса артиллерии. Плотность станет очень большой: одно орудие придется на 18 метров.

— Не хуже, чем у французов, — пробормотал начальник артиллерии.

Сидевший в углу писарь молча покосился в его сторону.

В штаб привели перебежчика. Здесь было уже много народа, когда вошел начальник артиллерии. Все разглядывали перебежчика. Он стоял посреди комнаты, худой, с петушиными ногами и безусым лицом гимназиста. Он смотрел на всех испуганными глазами и, очевидно, ждал, что сейчас с ним начнут делать что-нибудь ужасное.

Когда начался допрос, перебежчик чрезвычайно обрадовался и с большой охотой отвечал на вопросы, задаваемые переводчиком. Он кадет 1-й роты 23-го ландштурмового батальона. Зовут его Иванович, Душан Иванович. Его часть стоит недалеко от желтого поля. Он бежал из полевого караула. Сколько их всего, — он не знает. Солдат много, есть венгры, австрийцы, есть и немцы.