Ярость Антея - Роман Глушков

– Помолчи! – бурчу я, деликатно отворачиваясь от обрадованных встрече Ольги и Сиднея. – Ведешь себя так, будто целующихся взрослых людей никогда не видел.

– А что? – взвивается братец. – Тебя это как-то задевает? Не хочешь поговорить об этом?..

От выслушивания издевок моего бестактного второго «я» меня спасает Папаша Аркадий.

– Идемте, капитан, – говорит он, жестом приглашая меня проследовать во мрачные глубины театра. – Вы ведь наверняка проголодались. Элеонора Леопольдовна как раз приготовила завтрак, так что вы пришли вовремя. Давайте перекусим, а заодно вы расскажете нам, что творится в «заоблачном краю». Сами понимаете, с новостями здесь сегодня напряженно.

– Зато в оружии, как я погляжу, вы недостатка не испытываете, – присвистнув, говорю я, когда замечаю, сколько всевозможных стволов сложено за баррикадой вдоль стен и у окон. Помимо трех десятков автоматов, уймы запасных магазинов и гранатометов, в фойе имеется также тяжелый пулемет, снятый, как следует догадываться, с одного из оставшихся в городе комендантских броневиков. Станина пулемета приколочена железными скобами к перевернутому вверх днищем антикварному клавесину, весящему, по грубым прикидкам, не меньше полутора центнеров. Ствол скорострельного орудия выглядывает из проделанной в баррикаде бойницы, поэтому всяк сунувшийся в двери недоброжелатель рискует тут же напороться на град крупнокалиберных пуль.

– Мы начали собирать по городу все, что плохо лежит, еще осенью. Так что если найдете сегодня в правобережье хотя бы один бесхозный автомат, я выделю вам ящик водки из наших запасов, – отвечает Кунжутов, обведя рукой свою внушительную оружейную коллекцию. – Шучу, естественно: насчет водки у нас строго – сухой закон. Можете, кстати, подобрать себе новый ствол взамен утерянного. Для дорогого гостя нам ничего не жалко.

И я бы на месте Папаши Аркадия не стал скупердяйничать, имея под рукой такой арсенал. Как выяснилось вскоре, в вестибюле хранится лишь малая часть собранного «фантомами» оружия. Прочее богатство было разнесено по всем этажам фойе большого зала. У каждого второго окна лежат автоматы и ручные пулеметы. Все, разумеется, приведены в боеготовность и имеют при себе необходимый комплект патронов. Чтобы открыть огонь из любого замеченного мной оружия, нужно лишь снять его с предохранителя и взвести курок.

Глядя на Сибирский Колизей снаружи, я и представить не мог, в какую цитадель он ныне превращен. Жаль только, с личным составом у Кунжутова дела обстоят не так хорошо, как с вооружением. И если за один найденный в городе автомат он готов отвалить мне ящик водки, то, приведи я к нему боеспособного человека, полковник, наверное, подарил бы мне на радостях целый ликероводочный завод или ресторан. А что? Сегодня Папаша мог позволить себе и не такой широкий жест. Другой вопрос, что я делал бы в «Кальдере» с этим подарком, который, в отличие от ящика водки, не обладает здесь совершенно никакой ценностью.

Не знаю, с чего я вдруг взял, что товарищи Ольги живут прямо в большом зале театра. Видимо, от экзотической обстановки, в которой я внезапно очутился, у меня чересчур разыгралось воображение. На самом деле, конечно же, «фантомы» обитают не в огромном холодном и темном зале, а за кулисами сцены, в более уютных комнатах: сохранивших невывезенные остатки антуража гримерных, костюмерных и прочих служебных помещениях. Их можно без труда протопить обычными водородными обогревателями, к тому же почти в каждой из них имеются сантехнические удобства. При желании «фантомы» могли бы даже принимать ванны. Одно «но»: Папаша вряд ли одобрил бы такой неоправданный перерасход воды, ведь Снабженцам Дросселю и Кондрату приходится доставлять ее в канистрах и бутылках из ближайших супермаркетов.

Приготовление и прием пищи организованы здесь же, в просторном офисе, заваленном коробками с продуктами и оборудованном полевыми армейскими горелками. Угрюмая Элеонора Леопольдовна явно не утруждает себя чрезмерным старанием на кухне, поэтому ее стряпня не отличается изысканностью вкуса и сервировки. Впрочем, каждый, кого не устраивает меню штатной поварихи, может заняться готовкой самостоятельно, благо недостатка в продуктах клан пока не испытывает.

Мне, съевшему за минувшие сутки лишь половинку шоколадного батончика, и вовсе грех привередничать по поводу здешнего питания. Пока я уплетаю за обе щеки свою порцию, Элеонора взирает на меня исподлобья с плохо скрываемым интересом. Очевидно, ей давно – а возможно, вообще никогда – не доводилось видеть, чтобы кто-то поедал ее стряпню с таким зверским аппетитом. Кунжутов тоже относится ко мне с пониманием и позволяет сначала как следует насытиться, а уже потом приступает к беседе.

Она продолжается почти два часа и оказывается крайне полезной для обеих сторон. Хозяева выведывают от меня не меньше полезной информации, чем от Ефремова, хотя, как и он, я тоже не состоянии ответить на все заданные вопросы. Академик обогатил «фантомов» массой своих теорий, и это избавляет меня от нудного пересказа научных аспектов творящегося здесь хаоса. Папаша Аркадий доволен тем, что я изъявляю желание помочь им в поисках выхода из «Кальдеры», поскольку из короткого доклада Кленовской полковник понял, что я прибыл сюда в первую очередь за Ефремовым и его чемоданчиком. Я честно признаюсь, что Кунжутов понимает все, в общем-то, правильно, и, сложись обстоятельства иначе, возможно, я бы и впрямь не стал отвлекаться на помощь ему и его людям. Но уж коли по милости судьбы я угодил в одинаковое с «фантомами» незавидное положение, значит, будет разумнее объединить усилия и выбираться из этого гадюшника сообща. По классическому мушкетерскому принципу «один за всех и все за одного». Полковник благодарит меня за откровенность, замечает, что всегда ценил в людях честность, и выказывает надежду, что он во мне не разочаруется.

На том и порешили.

Я смотрю на сидевших одесную Кунжутова громилу Кондрата и его жуткого приятеля Дросселя и умозаключаю, что, если мне вдруг «посчастливится» угодить Папаше в немилость, суд надо мной будет скорым, а приговор – незавидным. И даже Ольга вряд ли рискнет выступить в мою защиту. Дружба дружбой, а клановое единство для «фантомов» наверняка превыше всего.

Я перевожу взгляд на Кленовскую, негромко беседующую со Сквайром о чем-то, касающемся, видимо, лишь их двоих. Любопытно, что так сближает этих, на первый взгляд совершенно непохожих людей? Сомнительно, что причина кроется только во взаимном сексуальном влечении. Я, конечно, не психолог, но то, как Ольга и Сидней смотрят друг на друга, как разговаривают и как ведут себя при этом, явно свидетельствует, что между ними нечто большее, чем обычные любовные отношения…

А впрочем, с чего бы меня это так несвоевременно взволновало? Какое вообще мне дело до их личной жизни, которую я зачем-то взялся анализировать?

– Ты точно уверен, что не хочешь поговорить со мной об этом? – ехидно уточняет Скептик, обожающий заниматься анализом моих помыслов и пристрастий. Ну а как еще ему развлекаться, имея в распоряжении такую уйму свободного времени?

– Когда должен вернуться Ефремов? – осведомляюсь я у полковника, игнорируя усмешки назойливого братца.