Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

— Я вам уже говорил, что он мне очень предан. Но его судьба не будет такой суровой, как вы себе ее представляете. Если я смогу выбраться с этого острова, об этом вскоре станет известно всему миру. Я уверен, что главы союзных правительств, в чьих руках окажется судьба Роберо, не посмеют его наказать слишком сурово, чтобы не покрыть себя позором в глазах всего мира. Вот так обстоят дела, — продолжил Наполеон. — Теперь еще одна проблема. Вы, наверно, помните Анри Ратафи из Парижа?

— Это тот человек, что готовил оперных исполнителей и драматических актеров?

— Это был великий учитель. Моя пухленькая мадемуазель Жорж тоже обучалась у него. Его таланты были обширны: он также изготавливал бороды и парики.

Аббат с ним связан, и сейчас он тайно готовит все, чтобы никто меня не мог узнать. У Роберо шикарные густые темные волосы, он отпустит их подлиннее. Кроме того, он сейчас отращивает бороду.

— Так что я должен разрешить самую сложную проблему, — сказал Наполеон, — как нам отсюда выбраться.

Бертран вздохнул и покачал головой.

— Боюсь, что вы себе не представляете того, насколько строго вас охраняют.

— Конечно, нет. Сам вид караульных мне противен, не хватает еще думать обо всех их хитростях! Вам известно, что я отказался обсуждать все меры моей охраны? Но сейчас мне, видимо, лучше знать эти подробности.

— Первое, сир, военные корабли патрулируют остров. Даже самому маленькому судну не позволено приближаться сюда. Как говорит адмирал Кокберн, если даже пьяная женщина в тазике окажется в открытом море, ей все равно не позволят подойти к острову. Членов экипажа военных кораблей не выпускают в увольнительную на остров. Купцы из Англии, которые привозят на остров грузы, могут приближаться к острову, но им также не позволено сходить на берег. Грузы забирают с кораблей при помощи лодок. Ни при каких обстоятельствах никому не позволено плыть на торговых суднах, исключение сделано для тех, кто возвращается в Лондон по приказанию губернатора.

— Мне очень грустно все это слышать, — заявил Наполеон с кривой усмешкой. — Выходит, я мешаю нормальному течению жизни на этом острове.

— На острове размещена охрана во всех местах, где могли бы высадиться даже небольшие лодки. Они следят за устьем ручьев, которые пробиваются сквозь скалы, вокруг поставлены сети, чтобы ловить бутылки, которые могут быть опущены в воду с острова.

— Но не думают же они, что я забьюсь в бутылку, наподобие джина?

— Они ищут письма, сир. День и ночь находятся караульные на причалах Джеймстауна. Вам что-либо известно о сигнальной системе, разработанной на острове?

— Я знаю, что семафор в сигнальной башне постоянно фиксирует мои передвижения.

— Это всего лишь часть схемы. Сигналы из основного пункта повторяются в шести других пунктах, и все дублируется. С каждой точки острова можно видеть эти сигналы.

— Такой сигнал будет поднят, если я исчезну?

— Синий флаг и прозвучат три орудийных залпа. Сир, если это случится, все войска на острове, а их примерно полторы тысячи, сразу будут подняты по тревоге, чтобы проверить каждый фут поверхности. Они станут искать вас до тех пор, пока не обнаружат.

Наполеон долго молчал, осмысливая все, что ему стало известно.

— Бертран, вы считаете, что в данной ситуации невозможно что-либо предпринять?

— Возможно, среди всех схем, которые мы с вами обсуждали, найдется только одна, в которой можно отыскать практическое зерно.

Наполеон фыркнул.

— Все варианты — просто чушь! Господи, вы предлагали засунуть меня в вонючую бочку, в которых сюда поступает рыба, а потом закатить эту бочку на рыбацкое суденышко. Неужели вы не понимаете, что охрана порта осматривает бочки до того, как их берут на судно? Еще одна идиотская идея состоит в том, чтобы мне переодеться в хромого старика и хромать, подпираясь костылем, всю дорогу до причала.

— Эту идею выдвинул Гурго, он настаивает, что это идеальный выход из положения.

— Была еще идея насчет подводной лодки, — задумчиво подсказал Бертран, — и я продолжаю ее обдумывать.

— Дорогой Бертран, подводная лодка пока что в чертежах своего изобретателя. Когда-нибудь подводные суда будут бороздить моря и океаны под водой, но прежде пройдут бесконечные эксперименты, пока они не станут хотя бы частично безопасными. Если даже удастся построить одну из таких судов сейчас, вы себе представляете, как все будет происходить? Мне придется спускаться до поверхности воды по ужасно крутой скале самой темной ночью. Смогу ли я нормально добраться до низа? Если даже это мне удастся, я должен буду спуститься под воду в экспериментальном судне? Оно должно будет идти сотни миль под водой, пока мы не удалимся от острова. Нормальный человек станет так рисковать?

— Нет, сир. Боюсь, что это была не самая подходящая идея.

Они помолчали. Наполеон глубоко задумался.

— Мы должны найти какой-либо выход, — заявил он наконец. — Если мы этого не сделаем, они станут меня держать тут до смерти. Бертран, для каждого сражения, которое я проводил, были характерны свои проблемы, но я обязательно находил им разрешение. Неужели сейчас, когда передо мной стоит величайшее испытание, я спасую?

Он поднял лицо вверх, и Бертран мгновенно узнал особое выражение лица, которое было знакомо всем командирам и солдатам Франции — это было лицо, готовое к битве. Наполеон тихо промолвил:

— Господи, обязательно должен быть выход. Я не могу всю жизнь оставаться под охраной из-за того, что ничего не в состоянии придумать. Всегда существует какой-то способ удрать, и я его должен найти.

Бертран собирался возвратиться домой после того, как он передал вино Наполеону. Но ему пришлось там задержаться и заняться планированием «домашних дел». В течение шести часов из спальни Наполеона, куда удалился император, он слышал звуки шагов. Темп и скорость шагов не менялись. Только один раз наступила пауза. Интересно, он в это время просматривал какой-то документ? Время от времени маршал грустно качал головой и повторял себе снова и снова:

— Это невозможно. Он не сможет найти выход из этой ловушки.

Великий человек опоздал в гостиную перед ужином. Его одежда, казалось, была в беспорядке, он не причесался. В гостиной собралась вся его свита — мужчины в мундирах и при орденах, женщины в лучших нарядах. Мадам Бертран выглядела весьма достойно в черном шелке. Она держалась подальше от мадам Монтолон в ярко-красном наряде, подчеркивавшем ее изящество и живость характера. Дамы терпеть не могли друг друга и разговаривали только в случае крайней необходимости.

За ужином Наполеон не принимал участия в разговорах. Он низко опустил голову и почти ничего не ел. Выпил бокал присланного вина и одобрительно — явно на публику — покачал головой. Перемены блюд подавали с обычной скоростью, Ла Касе очень переживал, потому что он любил поесть и ему приходилось все быстро глотать. Гурго хмурился — он был обижен тем, что днем его заставили караулить за стеклянной дверью библиотеки. Ему очень понравилась закуска из моллюсков под острым соусом. Когда это блюдо быстро убрали со стола, его настроение еще больше испортилось.