История сионизма - Уолтер Лакер

сконцентрировать внимание на проблемах иммиграции, подчеркивая в то же время важность Палестины как культурного центра для еврейского народа. После его избрания в 1913 году в Исполнительный комитет он больше не смог постоянно находиться в Турции, и его место занял Ричард Лихтхайм, бывший его помощник.

Лихтхайм принадлежал к группе молодых немецких сионистов (ему было всего двенадцать, когда он вступил в нее). Члены этой группы происходили из ассимилировавшихся семей, но помнили о своем иудейском происхождении и стали заниматься ораторской и писательской деятельностью в пользу сионистского движения. Независимый и оригинальный по характеру, Лихтхайм находил работу в Турции захватывающе интересной и обнаружил большую политическую проницательность в анализе международной ситуации и в своих контактах с турецкими и иностранными дипломатами. В отличие от Якобсона, он сомневался, просуществует ли еще достаточно долго Османская империя, и считал, что если она распадется — или в результате военного конфликта, или по каким-либо другим причинам, — то, скорее всего, Англия будет играть главную роль в будущем Палестины. Однако Лихтхайм был согласен с Якобсоном, что, какой бы долгосрочной ни была перспектива, в турецкой столице остается еще очень много работы. Чтобы внушить энтузиазм еврейским банкирам, сионистское движение могло приобретать различные концессии в Палестине и в ее окрестностях, законность чего, между прочим, была признана позже Британским мандатом. Но даже с улучшением финансового положения сионистского движения, которое произошло под управлением Вольфсона, Исполнительный комитет мог выделить на строительство железной дороги в Хиджазе всего 500 фунтов стерлингов.

Турецко-Итальянская война 1911 года дала новый импульс развитию движения. После этого конфликта и после Балканских войн международное положение Турции оказалось еще более незавидным, и правительство Порты с большим вниманием готово было выслушать просьбы сионистов. Ограничения на иммиграцию были частично сняты, и иностранным гражданам стало легче покупать землю в Палестине. К этому времени центральное правительство уже почти утратило контроль в провинциях и местные турецкие представители более свободно могли истолковывать директивы, исходившие из Константинополя. В эти тревожные годы сионистам было нелегко сохранять избранный курс. Когда «Feune Turc» проводила антиитальянскую кампанию, в европейских сионистских кругах поднялась буря протеста. Но как могла турецкая газета воздерживаться от нападок на своего врага во время войны?

Идея мобилизации палестинской еврейской молодежи на войну против Италии была обсуждена и отвергнута. Лишь немногие добровольцы готовы были встать под знамена Турции. Так не удалось осуществить план по отправке на фронт группы еврейских врачей. В сионистских газетах и европейской прессе выражалось весьма осторожное сочувствие: сионисты не могли оказывать в этом плане сильного давления, так как в конфликт были вовлечены интересы слишком многих государств. К тому же им необходимо было учитывать особенности внутренней политики Турции. Они благоразумно не занимали какой-то определенной позиции в конфликте младотурков с Антантой. Внутри узких границ, навязанных обстоятельствами, дипломатия сионистов в Константинополе не была неуспешной; но из-за недостатка ресурсов необходимо было достичь большего. Изменить турецкую политику не представлялось возможным: сколько бы сионисты ни вкладывали денег, Палестина не продавалась. Основной задачей сионистских представителей в Константинополе была защита йишув как в мирное, так и в военное время. Проявляя политическую гибкость, они справлялись с этой задачей весьма успешно.

У сионизма не было четкой политической ориентации в отношении иностранных государств накануне и в период I мировой войны. Он пытался завоевать друзей везде, где было возможно. Герцль был уверен, что сможет получить поддержку кайзера, но эта иллюзия быстро рассеялась: Германию не интересовал сионизм. Лидеры немецкого сионизма, такие, как Боденхаймер и Фридман, иногда встречались с должностными лицами Министерства иностранных дел Германии, но в целом связи с Германией были слабее, чем с другими крупными державами. Языковый конфликт, возникший в 1913 году, не облегчил положение немецких сионистов в отношениях с берлинскими властями: «Hilfsverein» («Союз помощи»), еврейская несионистская организация, помогла создать высшие технические школы в Яффе при условии, что Германия будет посредником в обучении. Это вызвало возмущение среди палестинских евреев, настаивавших на приоритете иврита. Произошли демонстрации, которые вызвали вмешательство турецкой полиции.

Кажущаяся неустойчивость положения сионистов в Германии, тем не менее, не могла обмануть лондонскую «Таймс»[116]. Наиболее влиятельные английские газеты выказывали озабоченность тем, что сионизм был просто инструментом в руках Министерства иностранных дел Германии, и большинство его лидеров и членов были «евреями, говорящими на идиш и понимавшими немецкий». «Таймс» предупреждала, что Англии необходимо соблюдать крайнюю осторожность в отношениях с этим движением не только по причине его «немецкого характера», но также ввиду заинтересованности британской дипломатии в мусульманских державах. Впрочем, сионисты предпринимали отдельные попытки повлиять и на политику Англии. Вейцман впервые встретился с Бальфуром в 1906 году во время официальной миссии и беседовал с еще несколькими политиками. Ощутимых результатов это не дало, но попытки постепенной (или частичной) переориентации некоторых сионистских лидеров в их отношении к Англии были симптоматичны. Даже при отсутствии немедленного успеха значение первоначальных встреч сказалось позже, в контексте сионистской дипломатии в период войны.

Для привлечения поддержки Франции было сделано мало. Пишон, глава Министерства иностранных дел Франции, в беседе с Нордау выразил свои симпатии. Возможно, он был первым, кто предвидел будущую борьбу Лондона с Парижем за сферы влияния в Леванте[117]. Личные дипломатические усилия Вольфсона были в основном направлены на смягчение давления на сионистское движение в Восточной Европе. Он встретился с Андраши, австро-венгерским государственным деятелем. Причиной встречи послужили распространявшиеся слухи о том, что в Венгрии может быть запрещено сионистское движение. Это оказалось ложной тревогой. В России же ситуация все время ухудшалась: произошли аресты среди руководства сионистов. В их конторах были произведены обыски, сионистские газеты закрыли. В марте 1908 года Вольфсон направил русскому премьер-министру Столыпину меморандум и в июле этого же года был им принят. На этой встрече присутствовали министр иностранных дел Извольский и заместитель министра внутренних дел Макаров[118]. Русские в принципе были согласны признать сионистское движение, но при условии, что оно не будет вмешиваться во внутреннюю политику России, а будет заниматься исключительно вопросами эмиграции. После отъезда Вольфсона Членов, лидер русских сионистов, продолжал поддерживать контакты с правительством, однако не добился каких-либо существенных результатов. В 1910 году несколько лидеров сионизма снова были арестованы и их представительства были закрыты по обвинению в нелегальном сборе денег.

На протяжении всех этих лет перед русскими сионистами стоял вопрос: стоит ли им принимать активное участие во внутренней политике? До 1905 года они еще старались удерживать участников движения от революционной борьбы, но после первой революции возникла еще большая политическая напряженность, и сионисты сочли невозможным