Узурпатор ниоткуда - Дмитрий Дубинин

— Это еще и не допрос даже, а просто начало дружеской беседы…

Катлер зло хлюпнул носом. Кровь продолжала течь из его ноздрей и капать на одежду.

— Продолжим. — Алварес разжег потухшую сигару. — Как называется тот неправительственный и некоммерческий фонд, на который ты работаешь?

— Фонд? — озадаченно спросил Джон.

— Фонд, — повторил Жоам.

Было видно, что Катлер мучительно пытается сообразить, когда это он имел глупость неосторожно проронить это слово.

— Ну?

— ТАФИМП, — сказал наконец толстяк. — Трансафриканский фонд интернациональной медицинской помощи. Я руковожу одной из его служб.

— Уж не той ли, которая оказывает помощь оружием и транспортом?

— Именно. И меня весьма удивляет, что ты, получив эту помощь, повел себя, как заурядный…

Я не знал точного значения этих слов, и даже не смог разобрать, что сказал Катлер. Но Алварес, видимо, понял точно, с кем его сравнивают, потому что не поленился встать и уже лично дать пинка Катлеру по уху.

— Продолжим, — спокойно сказал он и опять сел на пол. — В прошлый раз ты сказал, что цена за ваши услуги состояла из денег, которые уже уплатил Кейдж, и из этого парня. Почему он так дорого стоит?

— Белые люди в Африке ценятся…

— Ни один человек, даже белый, не может столько стоить, — убежденно заявил Жоам. — Разве президент или премьер какой-нибудь круто вооруженной страны. Ну, глава швейцарского или хотя бы французского банка, пожалуй… А кстати, тебе ничего не известно о французах, которые закупают слоновую кость? Фамилия Монтескье тебе известна?

— Известна, — сказал Катлер. — «Монтескье и компания». Они находятся в Банги, и Кейдж, кажется, говорил именно о них. Правда, я не знаю точно, занимаются ли они слоновой костью или чем еще…

— Спроси, чем занимается ТАФИМП, — посоветовал я Жоаму.

— А я знаю, — ответил Жоам. — Да и многие знают. Эта контора торгует людьми. Отлавливают туристов, похищают беременных женщин, покупают у бедняков детей по всей Африке, а потом в Штаты и Европу спецрейсами летят так называемые биопрепараты… Но ведь ты же не можешь стоит в двадцать раз больше, чем другой обычный донор… Или можешь? Слышишь, Джонни? Может ли он стоить больше, чем другой мужик с подобными данными?

Джонни заявил, что ему это неизвестно. Уверенным таким тоном. Жоам подобрался к толстяку, раскочегарил свою сигару, и ткнул Катлера в щеку ее тлеющим концом. Нигериец дернулся. Жоам отвел руку с сигарой чуть в сторону.

— А теперь подумай, что будет, если у меня дрогнет рука, и я попаду тебе в глаз, — спокойно сказал он.

Катлер заорал, что он — лицо подчиненное, а зачем его шефам понадобился русский парень — до сотрудника его уровня такая информация не доводилась. Алварес сказал, что Катлер врет, поскольку — по его же собственным словам — выходило так, что Кейдж заключал сделку именно с ними, то есть, с Катлером и так называемым Бушем. Катлер заявил, что он не врет, и что вполне возможно, Бушу было известно больше, да и то вряд ли, поскольку руководство, которое знает всю подоплеку, сидит в уютном офисе, а заниматься грязной и опасной работой посылает таких, как Катлер и таких, как Буш.

Жоам задумался. С одной стороны, сказанное походило на правду, с другой…

— У меня нет времени, — грустно сказал Алварес, поднимаясь с карачек в полный рост. — Я бы мог, конечно, послать запрос в ТАФИМП, но там, скорее всего, скажут, что знать не знают такого человека, как Катлер. Я бы мог отправить толковых парней в Лагос, и они рано или поздно узнали в чем дело. Но времени у меня действительно нет. Завтра мне предстоит новое и очень трудное дело, и толковые парни нужны мне будут здесь. И вообще, есть предчувствие, что мне осталось два или три дня до… Словом, я предлагаю тебе еще одну сделку…

— Расстрелять меня через полчаса или разобрать на части к утру? — спросил Катлер. — Ни за что не поверю, что ты оставишь меня в живых.

— А вдруг? — усмехнулся Жоам. — Мне это нетрудно. Да и патрон сэкономлю. Через пару дней я навсегда уйду отсюда. Оставлю тебя здесь… Может быть, ногу тебе вывихну, а потом вправлю, чтобы ты за нами не увязался. Тут неподалеку есть пара деревушек, где еще не все от СПИДа вымерли. Доползешь, глядишь, когда-нибудь и доберешься до дома… Если там, конечно, тебя снова на работу возьмут.

— Неужели в партизанских главарях иногда жалость просыпается? — усмехнулся Катлер.

— Я — христианин, — серьезно произнес Жоам, извлек из-под куртки католическое распятие и поцеловал его. — В отличие от твоих соотечественников я не совершаю убийств, кроме тех случаев, когда оказываюсь в безвыходном положении.

Катлер, кажется, хотел было съязвить насчет безвыходных положений, но одумался. И уставился на меня.

— Пусть он выйдет, тогда скажу… Даже нет, пусть выйдут все, кроме тебя.

— Ты еще условия будешь ставить? — возмутился Жоам.

— А ты подумай, почему я тебя об этом прошу. И потом, ты же всегда сможешь передать мои слова… Если захочешь.

Алварес снова задумался. Ненадолго. Потом подошел к толстяку, проверил, хорошо ли тот связан, достал люгер.

— Выйдите все отсюда, — сказал он. — Франку, держи обоих возле пожарного щита, и сам стой там. Пяти минут нам хватит.

Пришлось подчиниться. Я был уверен, что подвоха на этот раз не ожидается, но любопытство по-прежнему жгло. Действительно, почему я так дорого стою?

Жоам вышел из комнаты минуты через три. Он что-то сказал Франку, и тот скрылся в комнате, где сидел Катлер.

— Пойдемте, выпьем, — сказал нам Алварес. — Рекомендую выпить и лечь отдыхать. Завтра у всех нас будет сложный день.

* * *

Но отдохнуть нам сразу не удалось. Когда мы вошли в кантину, там разгоралась драка — два заирца сцепились с солдатом из Тонга-Со. Жоам недолго думая разрядил пистолет в одного из рекрутов, второй тут же отскочил и забился под стол. Долгого расследования не проводилось, как сразу выяснилось, здесь возникла стихийная потасовка на этнической почве. Алварес сообщил всем присутствующим, что и впредь будет поступать так же, при этом не будет делать различия между заирскими и ангольскими драчунами. Потом велел убрать падаль, и мы сели за стол, из-под которого убрался рекрут, которому повезло больше.

Жоама рассердил этот инцидент, и даже выпивка не смогла улучшить его настроение. Невозможно было и вытянуть из командира информацию о том, что же, черт возьми, сказал ему незадачливый нигериец.

Лишь после третьего стакана виски командир принялся излагать план дальнейших действий. Об отдыхе он уже не вспоминал, хотя и заявил, что ближайшая ночь отводится на сон. Утром будет продолжение.

Продолжение должно стать скверным событием для американской экспедиции, что находится километров в тридцати к северу отсюда, в той самой Долине Камней Тумана. Но напрямую идти туда опасно, потому что устье Конго состоит из широких протоков и островов, кишащих крокодилами, а северный берег принадлежит Заиру. Правда, никаких пограничных и таможенных служб там нет, да и ни к чему — крокодилы справляются лучше, и жалованья не требуют. За узкой полосой территории Заира и начинается Контвигия. Долина, захваченная (Алварес так и сказал — «захваченная») американцами, примыкает к границе и тянется вдоль нее до самого побережья, откуда до Рузданы — единственного в Контвигии города — еще километров пятьдесят. Следовательно, придется снова побывать в Форт-Элвише и взять катер для отъезда в Контвигию. По всей видимости, от морского берега до Долины вряд ли удастся пройти и остаться в живых, поэтому эмиссары Жоама должны проникнуть в лагерь американцев через Руздану — именно оттуда янки должны были попасть в нужное место.