Объявлено убийство - Агата Кристи

– Да.

Мисс Блэклок вскочила и прохрипела, рванув на себе жемчужноеожерелье:

– Час от часу не легче. Безумие какое-то, инспектор,просто безумие…

От рывка ожерелье порвалось. Гладкие белые горошины жемчугараскатились по комнате.

– Мой жемчуг… Мой жемчуг! – вскричала Летиция стаким страданием в голосе, что все изумились.

Она прижала руку к горлу и, всхлипывая, выбежала из комнаты.Филиппа нагнулась за жемчужинами.

– Никогда не видела ее такой расстроенной, –сказала она. – Правда, мисс Блэклок не расстается с ожерельем. Наверное,это подарок какого-то близкого человека. Как вам кажется? Может, ей его подарилРэнделл Гедлер?

– Может быть, – медленно произнес инспектор.

– А что, если… вдруг они настоящие? – Филиппакивком указала на блестящие белые горощины.

Краддок положил одну на ладонь и только было собралсяпрезрительно заявить: «Тоже мне настоящие!» – как слова застряли у него вгорле.

А действительно, вдруг жемчуг настоящий? Он был такимкрупным, таким откровенно фальшивым, что мысль о подделке напрашиваласьнемедленно. Но Краддок вспомнил, как однажды в ломбарде нитка настоящегожемчуга была приобретена всего за несколько шиллингов.

Летиция Блэклок уверяла его, что в доме нет ничего ценного.Но если жемчуг все-таки настоящий, он стоит безумных денег. А если вдобавокожерелье окажется подарком Рэнделла Гедлера, то ему просто цены нет!

Да, жемчуг выглядел фальшивым и, может, действительно былподдельным, но… вдруг он все-таки настоящий?

А почему бы и нет? Летиция может и сама не подозреватьэтого. А может охранять таким образом свое сокровище, обращаясь с ним, словно сдешевой побрякушкой, цена которой – пара гиней, и то в базарный день. Сколькоже стоит это ожерелье, если оно из настоящего жемчуга? Трудно даже себепредставить… Ради таких денег вполне можно пойти и на убийство. И есликто-нибудь знал про ожерелье…

Инспектор резко встал. Хватит раздумывать! Мисс Марплисчезла! Надо идти к пастору.

Банч с мужем ждали его, вид у них был встревоженный иподавленный.

– Ее до сих пор нет, – сказала Банч.

– А уходя из «Боулдерса», мисс Марпл сказала, что идетк нам? – поинтересовался Джулиан.

– Н-нет, – с запинкой ответил Краддок, припоминаяобстоятельства своей последней встречи с мисс Марпл. Губы ее тогда были горькосжаты, а обычно ласковые голубые глаза смотрели холодно и сурово.

Горечь… непреклонная решимость сделать… но что? Пойти… нокуда?

– В последний раз, когда я ее видел, она разговаривалас сержантом Флетчером, – сказал Краддок. – Они стояли у ворот. Потоммисс Марпл ушла. Я решил, что она пошла к вам. Надо было отвезти ее на машине,но я закрутился, и она как-то незаметно исчезла. Может, Флетчер что-нибудьзнает? Где он?

Однако, когда Краддок позвонил в «Боулдерс», ему ответили,что Флетчера там уже нет, а куда он отправился – неизвестно. Наверное, вМилчестер. Инспектор дозвонился до полицейского управления в Милчестере, но тамо Флетчере тоже ничего не знали.

Тогда Краддок вспомнил, что Банч говорила про записи миссМарпл:

– Где листок? Вы сказали, она что-то написала.

Банч принесла бумажку. Инспектор развернул ее и положил настол. Заглядывая ему через плечо, Банч вслух повторяла написанные слова. МиссМарпл писала как курица лапой, разобрать ее почерк было нелегко.

«Лампа». Потом: «Фиалки».

Потом, с отступом: «Где пузырек с аспирином?»

Наибольшие затруднения вызвал следующий пункт.

– «Сладкая смерть», – наконец догадаласьБанч. – А, так называется торт Мици!

– «Выяснять», – прочитал Краддок.

– Выяснять? Интересно, что?… А это что такое? «И бремяпечалей на сердце легло…» Зачем тут стихи?!

– «Йод», – прочитал инспектор. – «Жемчуг».Ах, вот как? Жемчуг?! И еще: «Лотти», нет, «Летти». Тут «е» очень похожа на«о». А потом: «Берн». А это что? «Пенсия».

Они озадаченно уставились друг на друга. Краддок перечиталснова:

– «Лампа. Фиалки. Где пузырек с аспирином? Сладкаясмерть. Выяснять. И бремя печалей на сердце легло. Йод. Жемчуг. Летти. Берн.Пенсия».

– Это что-нибудь означает? – спросила Банч. –Я хочу сказать, тут какой-то смысл? Я лично не вижу…

– У меня промелькнула смутная мысль, но тут же исчезла.Однако странно, что она включила в свой список жемчуг, – пробормоталКраддок.

– Какой жемчуг? Вы о чем?

– Мисс Блэклок всегда носит жемчужное ожерелье?

– Всегда. Мы даже над ней подтруниваем. Он такаляповато смотрится, да? Но, наверное, она считает, что это модно.

– А может, причина в другом, – медленно произнесКраддок.

– Что? Неужели вы думаете, что он настоящий? Не можетбыть!

– А вам часто доводилось видеть настоящий жемчуг такогоразмера, миссис Хармон?

– Но это же совсем стекляшки!

Краддок пожал плечами:

– Ладно, сейчас не время устанавливать истину. МиссМарпл куда-то делась. Нужно ее разыскать.

Разыскать, пока не поздно… А если уже поздно? Записи миссМарпл говорили о том, что она напала на след. Но это опасно, крайне опасно! Икуда, скажите на милость, запропастился Флетчер?

Краддок вышел из дома пастора и размашистым шагом направилсяк машине. Придется прочесывать окрестности… другого выхода нет…

Внезапно из мокрых зарослей лавра раздался голос Флетчера:

– Сэр… Сэр!

Обед в «Литтл-Пэддоксе» закончился. За столом царилонеловкое молчание. Патрик переживал из-за того, что впал в немилость у тетиЛетти, и судорожно пытался завязать разговор, но у него ничего не получалось.Филиппа Хаймес сидела, глубоко задумавшись. Мисс Блэклок же утратила своюобычную жизнерадостность и тоже молчала. Впервые во взгляде ее темных глазсквозил страх, а руки дрожали. Одна Джулия держалась, как всегда, отстраненно ииронично.

– Прошу прощения, Летти, – сказала она, – чтоне могу сию секунду собрать вещички и покинуть ваш гостеприимный кров. Полициямне не позволит. Но надеюсь, я еще недолго буду омрачать ваше существование. Сминуты на минуту сюда, вероятно, явится инспектор Краддок с ордером на мойарест и с наручниками. Не понимаю, почему он не сделал этого раньше.