Орлы в буре - Бен Кейн

Альбис в безопасное место. Около десяти дней назад

группа, с которой я был, напала на римский отряд разведчиков, который был

больше, чем казалось. Большинство моих друзей были убиты. Удар по голове

вырубил меня, иначе я бы тоже был убит. Лучше бы я умер. — Горечь

сочилась из голоса Тудруса.

— Но ты выжил, — сказал Арминий, желая услышать каждую деталь.

— Да. Меня взяли в рабство, я и другие несчастные ублюдки попали в

плен к римлянам. Связанные друг с другом, как животные, — Тудрус потер

шею, на которой все еще были следы ожогов от веревок, — мы шли

колоннами в тылу армии, глотая ее пыль и наступая на дерьмо мулов на

каждом шагу. Всех, кто пытался бежать, убивали. Так умирать было

бессмысленно, глупо, поэтому я выжидал. До Ренуса далеко, сказал я себе.

Появится возможность. — Он сделал гневный жест. — Все изменилось, когда мы достигли Альбиса. Похоже, что Германика переполняли эмоции, когда он стоял на том же месте, что и его отец четверть века назад. Ничто не

могло удовлетворить сукиного сына, кроме как похоронных игр в честь

праздника.

— Именно тогда и были выбраны пятьсот воинов, — сказал Арминий, представляя себе эту сцену.

— Так и было. У римлян сейчас несколько тысяч пленных – есть из

чего выбрать. Центурионы осматривали нас, выбирая самых больших и

сильных. Они не теряли времени даром: нас повели прямо к подножию

100

холма, где был алтарь Друза. Легионеры построились большим каре со

своими щитами; пятьдесят из нас были загнаны туда первыми. Германик

приказал нам выбирать противников и убивать друг друга или быть

распятыми. Когда его приказ был переведен, некоторые воины отказались.

Их сразу прибили к крестам. Остальные согласились, как трусы, и нам

бросили оружие. Несколько мужчин сразу атаковали Германика – они были

убиты дротиками и стрелами. Тем, кто остался, дали последний шанс

подчиниться, прежде чем тоже быть убитыми. — Тудрус вздохнул.

«Боги, Германик хитер», — подумал Арминий. — Значит, вы

сражались?

— Да. Победителям каждой схватки давали недолго времени

отдохнуть, а потом мы начинали снова. Мы продолжали, пока не остался

только я. — Голос Тудруса был приглушен, его взгляд был прикован к земле

между согнутыми коленями. — Тогда меня связали рядом с Германиком, и

привели еще пятьдесят человек и заставили сделать то же самое. За ними

последовала третья группа и так далее. Весь процесс занял несколько часов, и ближе к концу нас осталось десять человек. Мы дрались друг с другом, пока нас не стало пятеро. Из пятисот осталось пять. — Голос Тудруса замер.

Арминий и Мело были поражены этой ужасающей историей, их

взгляды были устремлены на Тудруса, но теперь они встретились, в каждом

отражалась одна и та же пылающая ярость.

— Германик приказал офицеру подбросить монету, чтобы решить, кто

будет сидеть рядом, пока две другие пары сражаются друг с другом, —

продолжил Тудрус. — Они делали то же самое, когда нас осталось трое.

Можно сказать, что мне повезло – я «выиграл» оба раза, когда был сделан

бросок, так что я успел дважды смог отдохнуть, в то время как другие

бедолаги не имели передышки вообще. Последний воин, с которым мне

пришлось сражаться, так устал, что едва мог держать меч. — Тудрус издал

короткий неприятный смешок. — По крайней мере, его конец был быстрым.

— У тебя не было выбора, — сказал Арминий.

Измученные глаза Тудруса смотрели на него. — У каждого человека

есть выбор.

— Они бы распяли тебя, если бы ты отказался сражаться.

— Это верно. Я мог бы выбрать смерть в самом начале, но я этого не

сделал. Вместо этого я убил восьмерых воинов. Восьмерых из моего

племени. Каким человеком это меня делает? — спросил Тудрус дрогнувшим

голосом.

— Выжившим, — сказал Арминий, думая, что поступил бы так же.

— Это за то, что выжил, — сказал Тудрус, делая непристойный жест.

101

Наступившую неловкую тишину нарушил Арминий. — Германик тебе

что-нибудь сказал?

— Он сказал, что его легионы готовы и ждут, как только ты и дворняги, которые следуют за тобой по пятам, наберешься храбрости, чтобы сражаться.

Кровь стучала в ушах Арминия. Зная, что люди наблюдают, он глубоко

вздохнул и