Хроники Ехо - Макс Фрай

На этом месте я не выдержал и полез за самопишущей табличкой. Грех такое откровение не законспектировать. А то с этими снами все из головы вылетит, буду потом локти кусать.

– А с деньгами сам смотри, – сказал Еси Кудеси. – Будь ты бедняком, я бы тебя бесплатно учил, еще и кормил бы за свой счет, очень уж интересно, что из тебя получится. Но бедняки таких подарков не привозят, это даже я понимаю. Так что заплати на свое усмотрение. Сколько не жалко.

К такому повороту я не был готов. И, поразмыслив, понял, что теперь у меня есть только один выход: отдать ему все, что я с собой взял, до последней горсти. Включая казенные деньги на обратную дорогу и свои, прихваченные на подарки домашним.

Так я еще никогда не поступал.

К деньгам у меня отношение чрезвычайно простое: мне нравится, когда они есть. Потому что очень уж не люблю ради них хлопотать. Да и не умею – опыта соответствующего нет. Бабушкино наследство позволило мне с ранней юности делать что хочется, не заботясь о выгоде. Сэр Макс, я помню, очень удивился, когда услышал, что я готов работать в Тайном Сыске бесплатно. А это было не бескорыстие, а просто дань сложившейся привычке не заботиться о заработке.

Однако у этой привычки есть и обратная сторона: для сохранения душевного равновесия мне необходим некоторый денежный запас. Выходя из дома без единой монеты в кармане, я чувствую себя неуютно – притом что у нас в Ехо почти все расходы можно преспокойно оплатить в конце года. Многие так и делают: некоторые всерьез опасаются дурацкой приметы, гласящей, будто частые прикосновения к деньгам вредят любовным делам, остальные считают, что так гораздо удобней. Но только не я. Необходимость помнить о долгах утомляет меня куда больше, чем самая монотонная работа, а в тот день, когда наконец отдаешь все сразу, невольно ощущаешь себя ограбленным.

А уж отправляясь в путешествие, я обязательно беру с собой вдвое больше денег, чем, по моим расчетам, может понадобиться. Просто чтобы спокойно наслаждаться жизнью, избавив себя от необходимости постоянно подсчитывать расходы.

До сих пор этот подход казался мне правильным. Вернее, я просто жил как мне нравится, не задумываясь, правильно это или нет. И вдруг понял, что время, когда можно жить, не задумываясь, прошло. Теперь все должно быть иначе. Еще не знаю, как именно. Самому интересно.

Но первый шаг уже был понятен.

Поэтому я достал кошелек с деньгами, приготовленными на обучение. И другой, с мелочью, на дорожные расходы в Тубуре. И третий, с остатками суммы, отложенной на ночлег в Изамоне. И деньги на подарки домашним. И плату для капитана корабля, следующего в Ехо. И напоследок – тот самый запас «на всякий случай», без которого я из дома ни ногой.

– Ты чего? – обомлел Еси Кудеси. – Не надо столько! Я же сказал…

– Ты сказал: «Дай, сколько не жалко». Именно поэтому я должен отдать тебе все. Это – не деньги. То есть, конечно, деньги – настоящие, не фальшивые, не вопрос. Но для меня это гораздо больше, чем просто деньги. Залог спокойствия, гарантия безопасности, возможность оставаться беспечным. Вот чего мне всегда было жалко, а теперь – нет. Даже забавно заплатить за обучение искусству сновидений своим недоверием к жизни. По идее, я должен отдельное спасибо тебе сказать – за то, что избавился наконец от этого груза. Если бы не ты, я бы еще долго не понял, как обстоят мои дела.

– Ты говоришь, как герой старинной легенды, – вздохнул Еси Кудеси. – И поступаешь так же. Мне это нравится, хоть и не привык я к таким сложностям. А как же ты домой будешь добираться?

– Тоже мне проблема, – улыбнулся я. – Что ты – еды мне в дорогу не дашь? И в любом самом бедном поселке супу нальют и спать уложат в тепле, не пропаду. А дальше – по обстоятельствам. Например, встречу в порту старого приятеля с туго набитым кошельком. Или найду капитана, готового подождать с оплатой до прибытия – дома-то меня выручат. Или отправлюсь к нашему послу. Или ограблю какого-нибудь изамонского богача за то, что он пихнул меня локтем, – а что, тоже вариант. Разбойником я еще никогда не был, а ведь в детстве после одной маминой сказки полгода об этом мечтал! А может, просто усну здесь, а проснусь дома – весь, целиком? Так, говорят, тоже иногда бывает.

– Еще и не так бывает, – подтвердил Еси Кудеси. – Но учти, этому я тебя вряд ли научу. Хотя бы потому, что сам не умею. Разве что нечаянно. Или найдется учитель получше меня – не наяву, так во сне. Но в таком деле гарантий быть не может.

– Это понятно. И совершенно неважно. Мне ужасно нравится, что вот прямо сейчас все это меня не тревожит, как будто кошельки по-прежнему при мне. Хотя их больше нет, я точно знаю. Потрясающее ощущение!

– Да я и сам вижу, что ты приобрел гораздо больше, чем отдал, – согласился мой учитель. – И поэтому принимаю твою оплату. Хоть и нечестно столько денег с ученика брать. Но – ладно. Придумаю, как с ними поступить.

Больше о деньгах мы не говорили. Я, признаться, вообще ни разу о них не вспомнил. И не потому, что вот так сразу стал возвышенным мудрецом, равнодушным к житейским делам, просто почти не просыпался. Еси Кудеси взялся за меня всерьез.

Настолько всерьез, что по Вэс Уэс Мэсу я прогулялся всего один раз – на следующий день после прибытия. Да и то только потому, что честно рассказал учителю о своей страсти к осмотру новых городов – дескать, любопытство мое так велико, что, пока не прогуляюсь, не успокоюсь. То есть не смогу как следует сосредоточиться на учебе. Тот заверил меня, что еще как смогу – сновидения не наука какая-нибудь, а живое действие, сами захватят внимание целиком, и привет. Но погулять все равно отпустил – как я понимаю, просто из милосердия.

А что было потом, аж до самой середины лета, мне толком и рассказать нечего. Спал и видел сны, вот и все мои приключения. На очередной самопишущей табличке появилась всего дюжина новых записей, да и те – рецепты. Все-таки Еси Кудеси исправно будил меня, чтобы накормить, а свои кулинарные секреты разглашал, не торгуясь, лишь удивлялся, что сновидец в моем лице может интересоваться такой ерундой. Однако тем я, вероятно, и отличаюсь от настоящих сновидцев, что не готов довольствоваться одними снами, сколь бы захватывающим не оказалось это занятие. Я не умею быть одержимым, и в большинстве случаев это, как я понимаю, к лучшему. Но некоторые двери закрыты для меня навсегда, и тут уж ничего не поделаешь.

Оценивать собственные успехи мне сложно. Оценка зависит от критериев, а их у меня как не было, так и нет. Чему я действительно научился, так это помнить, кто я такой. Достигалось это многократным повторением упражнения, которое превратило меня в невероятного зануду: стоило мне заснуть, и я тут же начинал долдонить, вне зависимости от обстоятельств текущего сновидения: «Я – нюхач Нумминорих Кута из Ехо, мне столько-то лет, живу там-то, с женой, сыном и дочкой, мою маму звали…» Ну, уже представляете, да? Забегая вперед, скажу, что мне потом еще долго приходилось прикладывать известные усилия, чтобы не вести себя так наяву, особенно в момент смены обстановки. Скажем, когда выходил из гостиной на улицу. Или, наоборот, заходил – например, в Дом у Моста. А когда на город внезапно наползал густой туман – держите меня семеро! Очень уж похоже на сон. Но я продемонстрировал подлинные чудеса самоконтроля и держал язык за зубами, а то представляю, как бы я всем надоел.