Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

свой петушиный хвост, потому что мы вам не враги. Виновны вы в смерти наших людей или нет — решит суд. Я знаю, что вы являетесь учеником Тигра Санагора, но не надейтесь, что это спасет вас от приговора, если Ларан окажется прав. Хоть вы и последний ученик из Школы Белого Петуха, единственное отличие между вами и теми юношами, которые учились вместе с вами, в том, что они погибли, а вы живы. После войны у Тигра Санагора будет много школ и много учеников, поэтому не зазнавайтесь. Чести в том, чтобы быть живым, когда все твои друзья мертвы, мало.

Арлинг прикрыл слепые глаза и глубоко вдохнул. Командир не знал, что в голове Регарди он уже перелетел через борт и упал в соленую воду, кишащую от юрких саргассовых тел.

Ремар Сепат ошибся во всем. Во-первых, Арлинг не был последним учеником из Школы Белого Петуха. Далеко на востоке, на Ладони Мира, сидел на своем судейском троне Сахар в маске Великого Судьи керхов. Во-вторых, Арлинг был не простым учеником имана. Он был васс’ханом, что на керхар-нараге означало «Тот, кто идет по пути смерти». Арлинг был воином Нехебкая, который не верил в своего бога. И последняя ошибка Ремара была в том, что Регарди не выживал после гибели Балидета. Арлинг давно был мертвым человеком, который хорошо помнил дату своей смерти — день, когда погибла Магда.

— Когда будет суд? — спросил он, понимая, что ему больше не о чем разговаривать с повстанцами.

— С этим придется подождать, — ответил Сепат в более добродушном тоне. Очевидно, он был не злым человеком по природе, но Арлинг все равно его ненавидел. Как Ларана, как Белую Мельницу, как Карателя вместе с Подобным и всей этой проклятой войной, которая без спросу вторглась в его жизнь.

— Вы не один, кого обвиняют в предательстве. Однако по распоряжению Тигра Санагора все суды над предателями состоятся после того, как война закончится. Вы были правы. Нам нужны люди, и мы не можем допустить, чтобы пропадали рабочие руки. Насчет вас Мельник распорядился особо. Через день мы будем в устье Мианэ. Вас и пару десятков других людей, большинство из которых добровольцы, — Сепат сделал паузу, подчеркивая последнее слово, — доставят в оазис Мианэ, туда, где уже несколько месяцев ведутся работы по строительству нового Балидета. Вы не ослышались. Война покинула юг, и Мельник решил, что будет правильно начать возрождение Сикелии с того места, куда был нанесен первый удар. Вы будешь работать в строительном отряде вместе с теми, кто по разным причинам, не может держать лук и меч.

— Но я могу держать лук и меч! — подумал Регарди, не осознавая, что произнес эти слова вслух.

— Если бы Белой Мельницей руководил я, — ответил Ремар, — то вы бы немедленно отправились к границам Самрии, куда мы стягиваем войска. И я бы лично проследил, чтобы вас поставили в первые ряды пехоты. Но командир Белой Мельницы — Тигр Санагор, и его приказы не обсуждаются. Так как вы вряд ли что-то смыслите в строительном деле, то будете работать в отряде, который занимается раскопками старого Балидета. Мы хотим откопать северную часть города вместе с главной площадью до того, как война закончится. В будущем мы достанем из песка весь Балидет, хотя, вероятно, жить там уже не будут. Оставим его мертвым и потомкам в назидание. Новый Балидет, который строится рядом под начальством Сейфуллаха Аджухама, будет в сто раз лучше и красивее прежнего.

— Сейфуллаха Аджухама? — переспросил Арлинг, не поверив услышанному. В суматохе войны он совсем забыл, что Сейфуллах отправился вместе с иманом и, непременно, должен был быть где-то среди повстанцев.

— Сейфуллах хоть и молод, но толковый и хороший парень, — кивнул Сепат своим мыслям. — Он не только один из немногих выживших горожан, но и последний из представителей балидетской власти. Рафика Аджухам, наместник Балидета, был его отцом. Совет Белой Мельницы решил, что будет вполне уместно поручить ему строительство нового города. Я слышал, что молодой Аджухам рвался в бой, но Мельник уговорил его остаться в долине Мианэ. Сначала я сомневался, что Сейфуллах справится с этой задачей, но теперь мне стыдно за свои мысли. Из молодого Аджухама получился отличный начальник.

Арлинг не сдержал улыбки. Он лучше многих знал, как умел командовать Аджухам, и мог с уверенностью сказать, что тот делал это превосходно.

— И последнее, Арлинг, — обратился к нему командир Сепат, собираясь уходить. — Я не считаю вас убийцей наших людей в Рамсдуте, поэтому дам вам совет. Постарайтесь не нажить врагов больше, чем у вас есть сейчас в Белой Мельнице.

* * *

Арлингу удалось заснуть, когда его разбудил знакомый голос. На время перехода до Мианэ его разместили в кубрике вместе с арвакскими матросами, которым не пришлось по душе соседство с драганом. Регарди не стал их испытывать. Заняв место в свободном углу, он расстелил выданное ему одеяло и растянулся на нем, решив не шевелиться до тех пор, пока корабль не прибудет к устью Мианэ.

Несмотря на то что Каратель прошел через всю страну, Белая Мельница не проиграла войну и даже имела шансы на победу. Повстанцы стягивали силы со всех сторон Сикелии, строили новый Балидет и откапывали старый. Иман был жив и здоров, а Сейфуллах получил новый смысл жизни. Все это было хорошо.

Однако война Белой Мельницы мало отличалась от войны Карателя. Повстанцы использовали те же методы, подбирая каждого выжившего, чтобы превратить его в военную или рабочую силу. Они строили новый город, но кто сможет жить по соседству с памятником величайшей трагедии Сикелии — старым Балидетом? И зачем вообще откапывать мертвецов? Почему не даровать им вечный покой? По словам Ремара, создавалось впечатление, что иман был доволен тем, как шли его дела. У него было много союзников и большие планы на будущее. Он даже хотел открыть новые боевые школы. И у него появятся новые ученики. Также как у Сейфуллаха Аджухама, наверное, появились новые друзья и новые слуги. У самых близких людей Арлинга все было новое. Старым оставался только сам Регарди. И это было плохо. Он не знал как стать новым. Ведь его дорога всегда вела в обратную сторону.

— Арлинг, — позвало его привидение голосом Альмас Пир. — Проснись, тебя ждут.

Регарди перехватил руку, которая собиралась потрясти его за плечо, и тут же ослабил пальцы, так как послышался болезненный вскрик.

— Ай! — воскликнула девушка, сидящая рядом на коленях. — Разве ты не узнал меня? Это же я, Альмас. Мы расстались в Иштувэга, помнишь?

Он помнил. Регарди погладил ее запястье, словно извиняясь за жесткую хватку, а потом молча поцеловал ей пальцы. Арлинг