Эван Картье. В погоне за золотым сечением - Дебора Ж. Маррадзю

волнуйся, я вытащу нас отсюда, – заявил хакер с прежней уверенностью.

– Кажется, тут ты немного себя переоцениваешь, – пытался вернуть его к реальности Райз.

Эдж места себе не находил и метался по камере. Я пытался пораскинуть мозгами, но меня одолевала усталость. Парни из Легиона все отобрали: телефон, ранец – у меня ничего не осталось. Ну, почти. Мне удалось утаить от них папин дневник, спрятав его в штанах. Веки налились свинцом, я клевал носом. Глубоко вздохнув, я сел у стены и прижал колени к груди. Сил больше не было, я даже не пытался бороться со сном. Луиза присела рядом.

– Прости, что впутал тебя в это.

– Не глупи, Эван, – ответила она, – я большая девочка и могу отвечать за свои решения. Я сама напросилась с вами.

Я поморщился: она, конечно, права, но я все равно чувствовал себя виноватым. Нам оставалось только ждать. Ждать и молиться, чтобы нас не убили в любую минуту. Выиграть немного времени, чтобы Эцио смог нас найти. Если артефакт существует, чудеса тоже могут случаться, не так ли? Эцио точно вытащит нас отсюда. Он же масон. Они еще всем братством заявятся нас спасать.

Издалека донесся голос Амброзии – я изо всех сил старался следить за разговором.

– Мне жаль, – произнесла она.

– Ты тут ни при чем, – успокоил ее хакер.

– Нет, я во всем виновата, ты не понимаешь, – каялась Амброзия.

– Ты тут ни при чем, во всем виноват Легион – и только он, – подчеркнул Райз грубым хриплым голосом.

– Им нужен я, – горько объявил Эдж.

– Ты не знаешь всей истории. Ты не знаешь, что…

Луиза положила голову мне на плечо и уснула. Я уже был не в силах бороться со сном, поэтому позволил глазам закрыться. Каждый мускул в теле расслабился. Мысли улетели далеко. В последний раз я попытался приподнять налитые свинцом веки, но напрасно.

– Прекрати немедленно, – раздраженно перебил Амброзию Эдж. – Здесь нет твоей вины. Они бы все равно меня нашли. Это был лишь вопрос времени. Я бы мог исчезнуть сразу после смерти Ришара, но не хотел оставлять мальчишку одного. Легион бы от него и мокрого места не оставил. И мы оказались правы, кстати. Ришар подобрался к реликвии даже ближе, чем мы думали.

– Все это замечательно, но здесь мы вряд ли можем что-нибудь сделать, – проворчал Райз.

– А как дела у Эвана?

– Неплохо, но ему трудно, – ответил Эдж, глубоко вздохнув.

– А ты рассказал ему о…

Я сделал последнее усилие, чтобы разобрать, о чем они говорили, но сон оказался сильнее. Моя битва была проиграна заранее. Да и вообще, черт, плевать. Я позволил темноте поглотить меня с головой.

42. 110000110000110000110000110100110010

– Я вам ничего не скажу! Можете пытать меня сколько угодно, я – могила!

– Ну-ну, к чему так упорствовать? Я же с тобой по-хорошему. Знаешь, ты все равно сломаешься. Рано или поздно все сдаются. Забирайте этого.

– Нет! Отпустите его! Райз!

Меня разбудил громкий хохот. Краем глаза я заметил, как какой-то мужчина поволок за собой Райза. Окончательно проснувшись, я протер глаза и вскочил, готовый к нападению. Луиза стояла справа от хакера и беспокойно посматривала на меня, закусив губу. Ничего хорошего тут явно не происходило.

– Я долго спал?

– Всю ночь, сейчас восемь тридцать утра, – строго ответил Эдж.

– Ты сам поспал немного?

– Скажем так, вздремнул, чтобы набраться сил.

Ложь! Хотя злиться на него не хотелось: достаточно было взглянуть на круги под его глазами, чтобы оставить претензии при себе. В глубине души я и сам не понимал, как вообще уснул в таком месте. После нескольких часов, проведенных на неровном полу, все тело ныло. Вдруг на лестнице послышались шаги. Хакер попытался сделать равнодушное лицо, сжал кулаки и прищурился. Он был полон решимости как никогда. Шум на лестнице эхом отскакивал от стен. Кто-то стонал. Я приготовился к худшему. Затем заплясали тени, и по ту сторону решетки появился человек, которого я раньше нигде не видел, однако Эдж изменился в лице и напрягся при виде него. Луиза невольно прильнула ко мне. За спиной незнакомца двое мужчин волокли Лею к нашей камере. На ее лбу выступила кровь.

– Что ты с ней сделал? Если тебе нужно с кем-то поквитаться, то вот он я, перед тобой!

Амброзия разразилась оскорблениями, а Эдж был вне себя от ярости. Его всего трясло. Он напомнил мне льва в клетке, готового кинуться на первого встречного. Двое остальных членов Легиона встали по обе стороны их главаря, словно телохранители. К слову, очень накачанные. Однако, глядя на Эджа, я даже представить себе не мог, что их ждет, если нам удастся выбраться отсюда. Лея села в углу, качаясь взад-вперед. Я не посмел приблизиться к ней, чтобы не повредить ей еще больше.

– Итак, по-прежнему нечего сказать?

– Да пошел ты!

– Не говори им ничего, Эдж! – умоляла Амброзия из-за разделявшей нас стенки.

– А вы упрямей, чем я думал, – покачав головой, посетовал мужчина, похожий на главаря. – Сами знаете, что уже могли бы спокойно разгуливать на свободе. Но для этого нужно кое-что мне рассказать.

– Ага, конечно. Кто ж не знает, что ты человек слова, – презрительно прошипел Эдж.

Я не до конца понимал, что происходит. Глаза незнакомца блестели: он явно наслаждался своей игрой. Ему было весело.

– Да вы спятили, – прошептал я.

Слова сами вырвались. Я замер на месте, почувствовав на себе резкий, тяжелый взгляд главаря. Что стоило промолчать?! В его глазах я прочел глубокую ненависть ко мне – словно этот тип был насквозь пропитан злобой.

– Сумасшествие – всего лишь вопрос точки зрения, Эван. Не более, – ответил он, пожав плечами. – Что вообще можно назвать нормальным? Если с самого рождения ребенку твердить, что небо оранжевое, а апельсины – синие, он поверит в это всем сердцем, считая, что так и должно быть. Но разве можно сказать, что ребенок спятил? Думаешь, мы с тобой так уж отличаемся друг от друга? Думаешь, я сумасшедший и не ведаю, что творю?

Я замер, открыв рот. Во всем этом была доля правды. Хуже всего то, что я тоже иногда так рассуждал. Он слишком умен для психа, это точно.

– Не слушай его, Эван, – вмешался хакер, увлекая меня в глубь камеры, где Луиза уже сидела рядом с Леей. – Он непревзойденный манипулятор.

Незнакомец с невинным видом поднял руки в знак примирения. По лицу проскользнула жуткая ухмылка, когда он отдавал приказ своим телохранителям:

– Мне надоели эти игры. Заберите мальчишку.

Дверь в камеру резко распахнулась.