Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин

Генерал Куроки приказал гвардии занять холмы над Хаматангом, а Второй дивизии направиться на Антунг; 12-й дивизии — на юг, на Талоуфанг. 5-я рота 24-го полка 1-й японской армии быстрым маршем прошла по холмам и сыграла ключевую роль. Она создала коридор гвардейским частям.

В самом широком месте долина имела около километра шириной. Отступающие русские части забили ее орудиями и повозками, все смешалось. Одного пулемета теперь было достаточно, чтобы уничтожить все это месиво солдат и орудий. Когда 4-я рота японских гвардейцев с криком «Банзай!» ринулась на удивительное смешение русских частей, в воздух взвился белый флаг. Была половина шестого вечера, и произошло нечто. Армия восточной страны впервые за несколько столетий по всем статьям обыграла европейскую армию. Значение этой победы для японцев гораздо превосходит ее физические результаты. Боевой дух японской армии взвился ввысь и оставался на высоте на протяжении всей маньчжурской кампании.

Печальная картина униженной России. Дата 1 мая стала трагической. Погибло 2700 русских солдат и офицеров, и 1036 японских солдат (из общего числа 42 тысячи). Но дело было не в масштабах потерь. Япония с этого дня стала великой военной державой. Японский архипелаг стал одним из центров мира. Заем, в котором отказывали японцам еще в январе 1904 г. теперь обещали японцам и Лондон и Нью-Йорк. Корея только что была «кинжалом» направленным в сердце Японии, а теперь она была японским «коридором» в Евразию (и будет таковой в течение следующих 40 лет).

То было начало многих начал. То была битва, после которой Россию стала преследовать буквально бесконечная череда несчастий. Лондонская «Таймс» справедливо писала, что «эхо этой битвы отзовется далеко, на огромные пространства, и расы непрощающего Востока будут вспоминать ее в своих легендах». И русский коммунизм, и конец колониализма, и восстание Азии после 400 лет падения — все можно усмотреть в этой битве.

Зададим привычный русский вопрос, кто виноват? Генерал Засулич был своего рода жертвой противоречащих друг другу приказов Алексеева («стоять до последнего») и Кропоткина («медленно отступать»). Военный трибунал, однако, не учел этих противоречий и был в отношении Засулича достаточно суров.

В Ляояне Кропоткин отдал приказ о посылке трех батальонов для укрепления дезорганизованных войск генерала Засулича. Кавалерист Мищенко отошел к Владивостоку, как бы отдавая японцам значительные просторы. Пока генерал Куроки еще не мог еще угрожать Ляояну, но он уже мог взять Дальний и не беспокоиться о своем положении в Корее и на подступах к Маньчжурии.

Первый этап стратегического замысла Кодамы был выполнен. Менее чем через двое суток после получении в Токио отчета Куроки, адмирал Того доложил о закрытии гавани Порт-Артура для прохода «крейсеров и более крупных кораблей». Второй армии барона Оки был отдан приказ приготовиться к высадке на континенте. Отныне Токио мог более уверенно смотреть в будущее. Россия же должна была остановить горестное самобичевание и собраться. В реальности же военные разочарования питали лишь революцию. Только один вопрос: «Кто виноват?» по-настоящему волновал русских. Они не хотели видеть в виноватых лишь самих себя.

Теперь у защитников Порт-Артура и находящейся в гавани эскадры не было человека, чья энергия, воображение и сила могли бы превозмочь страшную силу русской апатии. Наступила «жизнь без риска», когда корабли укрылись в гавани, а командиры не видели способа противостоять активному противнику. Эскадрой командовал возвратившийся в город адмирал Алексеев (он ожидал прибытия с Балтики в качестве высшего военно-морского офицера вице-адмирала Николая Илларионовича Скрыдлова).

Среди неучаствующих в войне англичане наиболее активно обсуждали тактику двух сторон и подчеркивали различие в своем и русском видении морской стратегии. С точки зрения англичан, «те, кто строит морские крепости, должен забыть о мечтах владения морями». Фактическое безделье было губительно в войне, где очевидным образом побеждали энергия, широкий обзор событий и натиск. В ситуации, когда японцы готовы были пересечь морские преграды и высадиться в собственно Маньчжурии, требовалось нечто большее, чем простое сидение в безопасном месте.

Японцы в это время приходят к выводу, что они, планируя военные действия, недооценили значимость Порт-Артура. Частью проблемы был флот. Трудно было предсказать степень его будущей возможной подвижности и готовности, рискуя всем, выйти в море. Но исключить из списка возможных вариантов его неожиданной активизации тоже было нельзя. Адмирал Того не имел пока возможности заверить армию, что высадка на Ляодунском полуострове гарантирована от неожиданных ударов, что русские корабли ей не помешают. Он решил еще раз попытаться «запечатать» гавань Порт-Артура. Первым делом вице-адмирал Камимура (командующий Вторым флотом) минировал все подходы к Порт-Артуру — эффективность этого была только-что была так жестоко доказана. Заложены были 75 новых мин.

Тем временем поздняя дальневосточная весна все же пришла и во Владивосток. В заливе Золотой Рог растаял лед, и контр-адмирал Эссен решил использовать возможности своей небольшой эскадры для нападения на японские транспорты и торговые суда. На большее он пока не рассчитывал. Утром 26 апреля 1904 г. четыре самых быстрых крейсера — «Рюрик», «Россия», «Громобой» и «Богатырь» в сопровождении двух торпедных катеров наткнулись в море на японский транспорт «Киншу Мару». Сдача в течение часа или потопление. Час прошел, японцы замерли, и торпедный катер нанес удар. Многие офицеры тонущего корабля совершили хара-кири в своих каютах. Часть команды села в лодки, но солдаты предпочли морскую пучину или удар штыком своего товарища. Не сдался ни один солдат. Русские широко раскрыли глаза. Так начинался век нового типа войны, когда ожесточение преодолевало инстинкт самосохранения.

Теперь на японской стороне задача обеспечения высадки японских войск на Ляодунском полуострове непосредственно легла на плечи адмирала Того, обосновавшегося на своей новой базе — на островах Эллиота. Обратим внимание на этот момент. Война началась недавно, бог войны был заметно благосклоннее к японцам, но в осторожном Токио уже приходят к выводу о недостаточности контингента боевых японских кораблей для блокады сразу двух российских эскадр, для одновременного обеспечения безопасного выхода на евразийский континент, для упреждения эффекта Транссиба, по которому неустанно катились колеса из Европейской России. Заметим, что практически все торговые суда Японии были мобилизованы и использовались в качестве транспортов для Второй армии. При этом японская армия считала свой выход на сопки Маньчжурии более важным, чем потопление того или иного корабля. Судьба войны решится в крупномасштабных полевых сражениях, а не в морских схватках, какими ожесточенными и эффектными они ни были.

Японской стороне нужно было спешить. Именно этим объясняется конечное согласие верховного командования в Токио на формирование новой группы самоубийц, готовых рисковать собой ради полного закрытия гавани Порт-Артура. В короткий срок нашли 12 очень старых кораблей. Погибнуть за империю вызвались 224 офицера и солдата. Им запретили писать письма, операция проводилась в обстановке строжайшей секретности. 1 мая начался этот поход 12 кораблей, груженных бетоном и камнями, сопровождаемых всем Объединенным флотом. Погода была хорошая, а море спокойным; благоприятные условия заранее предсказывались и в пункте назначения головного японского отряда. В этом участке пути два грузовых корабля отстали по техническим причинам, остальные десять прошли в последний путь мимо «Микасы». Теперь им могла «помочь» только судьба или случай. Японцев начинают преследовать неудачи — еще два корабля повернули назад. К Порт-Артуру идут 8 судов-самоубийц, а погода, вопреки предсказаниям, начинает портиться.