Злая зима - Ольга Ярошинская

* * *

– Помогите! – завопила Эльза, когда ей удалось вытолкнуть кляп изо рта.

Марк деловито подобрал влажный кусок ткани, свернул, чтобы снова засунуть ей в рот, но Вероника остановила его.

– Да и пусть себе орет, – сказала она. – Так веселее. К тому же мне бы хотелось поболтать с подружкой напоследок.

– Вероника, отпусти меня! – выкрикнула Эльза. Ее положили на длинный деревянный стол, который куда уместнее смотрелся бы на кухне большой семьи, чем под черными сводами церкви второго пришествия. Крепкие веревочные петли впились в запястья и щиколотки, растянув Эльзу на поверхности стола как тушку, которую вот-вот начнут потрошить. – Что вам всем от меня надо?

Огромные канделябры по сторонам стола – каждый уставлен тысячами свечей, – горели ярко, как два стога сена. Черные двери в стенах открывались, и в церковь заходили все новые люди, свет пламени окрашивал оголенные шеи и ключицы золотыми всполохами. Прихожане молчали, храня невозмутимость, некоторые лица, преисполненные торжественности, были вполне симпатичными, но Эльзе они казались живым воплощением каменных монстров, скалящих клыки со стен.

Пастырь отошел к фонтану у окна, его тень выросла на всю стену кривым чудовищем, и запах крови поплыл по церкви, дурманя разум.

Эльза глубоко вдохнула, как учил ее Брун, задержала дыхание. Когда пастырь вернулся к столу, на костлявом запястье алела свежая рана.

– Дань великому, – пояснил он. – Наш ритуал.

Он протянул нож одному из молчаливых мужчин в серой сутане с вульгарным вырезом, и тот, отвернув рукав, чиркнул по запястью над фонтаном, смешав свою кровь с алой струей, бьющей из каменной чаши. Нож взял следующий прихожанин.

– Ты отвергаешь великий подарок, – произнес Марк и поджал губы. Эльза смотрела на него снизу вверх, ноздри пастыря часто раздувались, точно ему не хватало воздуха. – Ты не достойна этой чести. Мы заберем его себе.

– Что? – удивилась Эльза. – Вы можете сделать меня опять человеком? Тогда зачем вы тащили меня сюда как овцу? Да я бы сама прибежала!

– Не совсем так, – протянула Вероника. – Понимаешь, в твоей крови циркулирует живой яд вампира. И вот мы подумали – а что, если взять твою кровь и перелить другим людям? Возможно, они тогда обратятся? Проблема в том, что твоей крови может потребоваться очень много для того, чтобы запустить оборот. Скорее всего, нам понадобится вся твоя кровь.

Она виновато улыбнулась, целомудренно одернула на Эльзе задравшуюся до талии белую рубашку и похлопала девушку по голой ноге. Ладонь была горячей и влажной от пота.

– Предвечный не просто так послал нам тебя, неисповедимы его пути и помыслы, но я увидел – в кромешной тьме зажглась звезда надежды, – заунывно пробормотал пастырь, словно погружаясь в транс. – Благословение – вот оно, приди и возьми. Тот, кто не убоится, достоин вечности…

– Начинайте уже, – поторопила его Вероника.

Песня, больше напоминающая стон, зародилась в толпе прихожан, набрала силу. Люди мычали, не размыкая губ, слегка покачиваясь, вены на шеях взбухли.

Пастырь вышел из зала ненадолго, вернулся со свертком. Он аккуратно развернул его на столе рядом с Эльзой: шприцы, иглы, бинты, антисептик. Он взял шприц, похлопав Эльзу по внутренней стороне сгиба локтя, вонзил иглу.

– Кто-нибудь! – закричала она. – На помощь!

– Я не могу попасть в вену, – пожаловался пастырь, втыкая иглу снова.

Вероника фыркнула, забрала нож у одного из мужчин и, взмахнув им, рассекла руку Эльзы от локтя до запястья. Эльза взвыла, и густая кровь заструилась по белой коже.

– Мы теряем драгоценные капли благословения! – воскликнул пастырь, губами прижался к ране на руке Эльзы, пачкая лицо в крови. Один из прислужников протянул миску для подаяний. Пастырь подставил ее, и кровь закапала о металлическое донышко.

– Смотрите, рана затягивается! – воскликнула Вероника. Она снова провела ножом по руке, расширила лезвием края раны.

– За что? – Слезы хлынули из глаз Эльзы. – Мы ведь дружили, Вероника! Мы сидели за одной партой пять лет!

– Да, спасибо, кстати, за все те контрольные, что я у тебя списала. Знаешь, ты сама виновата, сама это спровоцировала, – сказала она, ковыряясь ножом в руке Эльзы. – Надо было выпить человеческую кровь давным-давно. А ты все тянула, шлялась с медведем…

– Брун! – воскликнула Эльза. – Что с ним?

– Нельзя же быть такой дурой, – пожурила ее Вероника. – Ты вот-вот умрешь, а думаешь о каком-то животном.

Эльза отчаянно затрепыхалась на столе. Ободрав кожу, выдернула руку из петли, выбила миску, и та с грохотом опрокинулась. Кровь расплескалась по полу.

– Держи крепче! – заорала Вероника. Песня-стон зазвучала громче, завибрировала под каменными сводами. Прислужники придавили Эльзу, снова вдели руку в петлю. Эльза оскалилась, выгнулась, едва не цапнув одного за горло.

– Прочь! – закричал пастырь. – Если она обернется, для нас путь закроется!

– А сейчас мы начнем снова, – сказала Вероника, разглядывая порез, который почти затянулся. – И только попробуй повторить этот фокус – я тебе глаз вырежу! Вдруг новый вырастет, хочешь проверить?

Она помахала ножом возле лица Эльзы, та отвернулась, зажмурилась.

– Помогите, – прошептала она.

Двери вдруг загрохотали, утробный рев прорвался с улицы, пронесся по церкви, всколыхнув пламя свечей. Мычание прихожан оборвалось.

– Брун! – заорала Эльза.

– Держите двери! – завопил пастырь.

– Держи ты уже эту тарелку! – прикрикнула Вероника. – Снова чуть не выронил!

Несколько прихожан навалились на дверь, содрогнувшуюся под ударом. Тяжелый засов подпрыгнул в свежих металлических скобах.

– Хорошо, что укрепили двери после того, как медведь замок выломал, – порадовался пастырь.

Шум затих. Мужики переглянулись, не спеша отходить. Один прижался к двери ухом, прислушиваясь к звукам с улицы.

Витраж за алтарем взорвался брызгами осколков, и медведь влетел в церковь. Проскрежетав когтями по каменному полу, он одним взмахом лапы отшвырнул тщедушного пастыря к стене, зарычал, оскалив длинные клыки.

Люди в церкви закричали, заметались. Кто-то схватил факел со стены, другие уже оттаскивали тяжелый засов.

Вероника, занеся нож для удара, с визгом кинулась на медведя, но тот проворно отклонился в сторону, впечатал мощной лапой под зад девушке, так что она вылетела через разбитый витраж, едва не столкнувшись с гиеной, запрыгнувшей вслед за медведем.

Тени плясали на черных стенах, визгливый смех гиены разносился под сводами. Один канделябр рухнул на пол, и сноп искр взмыл вверх огненным фонтаном, пламя змеей поползло по шторам, обрамляющим витраж. Медвежий рык снова разнесся по всей церкви громовым раскатом, заглушая крики.