Наука раскрытия преступлений - Борис Геллер

Напыление суперклея в салоне машины — операция многоступенчатая и непростая, требующая большого опыта и хорошего понимания физики процесса. В каждой стране ее проводят своим способом, поэтому нет смысла останавливаться на ней подробно. Замечу только, что у всех методов есть свои достоинства и недостатки, и опыт как раз и позволяет оценить, что над чем превалирует в конкретной ситуации. По сравнению с иностранными коллегами у израильских криминалистов гораздо больше свободы в «осознанном выборе ущерба», который можно причинить автомобилю. Когда однажды, будучи в командировке в Англии, я спросил: «А что, суперклей распылять не будем?» — на меня посмотрели как на душевнобольного. Попортить Jaguar они не могли даже в мыслях, ибо частная собственность — это святое!

В Израиле профессиональные преступники начинают наглеть. Пользуясь услугами адвокатов, они запросто подают на полицию в суд за «умышленный ущерб, причиненный их транспортному средству». Год назад лидер одной из иерусалимских ОПГ получил от государства «в возмещение ущерба» $15 000 за якобы испорченный в результате дактилоскопической экспертизы катализатор на Kia Sportage. Катализатор — это часть выхлопной системы, и находится он, как известно, в районе глушителя автомобиля, куда никогда не заглядывает ни один дактилоскопист. Но, несмотря на явную, бессовестную ложь в основе сути судебного иска, юридический советник полиции постановил требование истца удовлетворить. Недаром говорят, что поражает не наглость как таковая, а возможности, которые она открывает…

Недавно я оказался невольным свидетелем профессионального диалога между экспертом и его начальником — оба русского происхождения.

Эксперт: Целый день провозился с этой машиной, сил уже нет.

Начальник: И что там, есть отпечатки?

Эксперт: Да, два, и качеством так себе. Всё, я — домой. Остальное — завтра.

Начальник: Домой? Погоди, а фотографировать их кто будет? Пушкин?

Думаю, что начальник, молодой лейтенант полиции, не смог бы процитировать наизусть ни строчки из «Евгения Онегина», да я и не стал бы его экзаменовать. А между тем Онегин в нашем рассказе как раз очень кстати, ведь он «…бранил Гомера, Феокрита, зато читал Адама Смита…» А Смит, как известно, разработал теорию разделения труда — специализации работника на изготовлении какого-нибудь продукта или совершении определенной операции.

Годами мы в отделе работали согласно идеям Смита: одни сотрудники выявляли латентные отпечатки, а другие их фотографировали. Мы искренне считали, что это самый эффективный подход. Ведь эксперт-фотограф — не фотокорреспондент и не специалист по изготовлению свадебных альбомов, а отдельная профессия. Недаром на работу в фотолабораторию берут лишь выпускников колледжей, получивших специальность «фотография», и «доводят их до кондиции» в течение как минимум двух лет. Конечно, на месте преступления нам приходится фотографировать самим, и потому в начале карьеры все проходят недельную стажировку в фотолаборатории, а затем, каждые несколько лет, — курсы повышения квалификации.

Оптимальным образом запечатлеть выявленный латентный отпечаток, еле видный на сложном цветном фоне, — это искусство, и секреты профессии, маленькие ноу-хау, бережно хранятся и передаются из поколения в поколение.

Но, похоже, в последние годы работе по Смиту пришел конец, ибо на рынке продуктов, предназначенных для проведения экспертиз, появились так называемые «комбайны» — рабочие станции, сочетающие в себе оптические инструменты для выявления отпечатков с компьютеризированной микрофотолабораторией. Из всего многообразия существующих моделей наиболее успешной оказалась продукция английской формы Foster + Freeman. Залогом заслуженной популярности их комбайнов вот уже 40 лет являются надежность, дружественный интерфейс, богатое программное обеспечение и отличный сервис.

Логично спросить: почему мы лишь сравнительно недавно стали использовать оборудование этой компании, если она производит его несколько десятилетий? Ответ прост: Foster + Freeman начинала в 1980-е гг. с выпуска приборов, предназначенных для экспертиз печатной продукции. На этом поприще фирма настолько преуспела, что сегодня ни одна уважающая себя лаборатория по проверке документов не обходится без их VSC (Video Spectral Comparator, прибор для сравнительного спектрального анализа). В какой-то момент компания значительно расширила ассортимент продукции и стала выпускать оборудование для выявления следов рук: специальные источники света, шкафы для напыления суперклея, комбайны.

В рабочую станцию последнего поколения DCS 5 входят несколько элементов, компактно соединенных в один прибор:

мощная камера с разрешающей способностью почти 37 Мп и прекрасными линзами;

набор источников света, охватывающий весь спектр от инфракрасного до ультрафиолетового;

коллекция подсветок и фильтров для оптимального наблюдения следа;

экран высокого разрешения;

компьютер с мощным программным обеспечением, рассчитанным как на начинающего эксперта (нажимай кнопки — и программа сама выберет, что и как делать), так и на опытного профессионала (спасибо, компьютер, что ты мне советуешь, но я предпочитаю иную обработку изображения).

DCS 5 не только удобна, но и экономит время, которое прежде тратилось на бюрократические процедуры, непобедимые для контактирования с двумя подразделениями — фотолабораторией и Национальной базой данных отпечатков пальцев. Сегодня эксперт сам выявляет следы, самостоятельно фотографирует их с помощью комбайна, обрабатывает снимок при помощи программ, напоминающих известный пакет Photoshop, записывает результат на цифровой носитель информации и вводит его в базу данных для процедуры поиска. При этом система контроля качества устроена таким образом, что отпечаток, не содержащий сопроводительной информации (имя оператора, время съемки, название вещдока, номер дела) база данных отторгнет.

По всей видимости, следующим шагом в развитии рабочих станций станет их миниатюризация, которая позволит работать с ними на месте преступления и передавать информацию в базу данных непосредственно оттуда. На сегодняшний день робкие попытки подобных операций осуществляются лишь в Нидерландах, и, думаю, понадобится лет десять — пятнадцать для их массового внедрения. И проблема, естественно, не в ограниченности технологий, а в том, чтобы сделать такого рода системы доступными по цене и простыми в эксплуатации.

Чтобы перейти к следующей теме, вспомним пушкинское «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…». Даже если предположить, что криминалистика — это наука, то с открытиями в ней дела сегодня обстоят неважно. И не то чтобы всё уже открыли и заниматься больше нечем — нет. Просто научные работы в криминалистике в целом и в дактилоскопии в частности оказываются между двумя стульями: серьезным ученым частные проблемы дактилоскопии неинтересны — как бы мелковаты, а у экспертов-практиков, даже образованных, зачастую не хватает знаний, времени и оборудования для серьезных изысканий. И tertium non datur — третьего не дано.