Шестое правило дворянина - Александр Герда

с отчетом Алабина, но он показался мне слишком сухим и малоинформативным. Хочется больше подробностей.

Интересно получается — значит этот разговор Император считал настолько важным, что предпочел поговорить об этом со мной еще раз? Это хороший знак, который лишний раз говорит о его расположении, не думаю, что он стал бы тратить свое драгоценное время на то, чтобы выслушивать одну и ту же информацию по два раза.

Николай Александрович меня не перебивал, лишь задал несколько уточняющих вопросов, а после того как я закончил, спросил:

— Вы знаете, что после вашего приезда в Японскую империю господа из Британии вызывали к себе японского посла?

— Нет, Ваше Императорское Величество, — ответил я. — Если честно, у меня было не так много времени следить за новостями. К тому же я не любитель политики.

— Вот как? Почему же? Молодые аристократы обычно с большой охотой интересуются подобными вещами, — он усмехнулся и налил себе еще одну чашку малинового шербета. — Еще охотней они любят давать свою оценку политической ситуации и советовать как именно следует поступить.

— Напрасная трата времени, — пожал я плечами. — Все, что хорошо было бы знать, на самом деле обсуждается под ковром, а какой смысл переливать из пустого в порожнее?

— Редкая точка зрения, но вполне справедливая, — кивнул Романов и опустошил свою чашку наполовину. — Так вот, есть основания полагать, что наш пакт с Японией может и сработать. По моей информации японскому послу здорово досталось, а Фумихито не из тех, кто любит когда ему читают нотации. Ну а учитывая вашу удачную поездку — получается ему есть над чем подумать.

— Она могла быть еще удачнее, если бы вернулись все семеро, — сказал я.

— Бросьте, виконт, на фоне потерь самураев такой результат выглядит очень значительным, — он нахмурился. — А потом, сами понимаете, когда играется партия — всегда теряются фигуры. Это неизбежно. Самое главное, что некромант убит и свою силу мы показали.

Да, наверное, он прав. По крайней мере, со своей точки зрения.

— Между прочим, я всерьез опасался, что англичане попытаются устроить какую-нибудь провокацию, чтобы осложнить вам жизнь.

— Кто знает, может быть они и хотели попытаться, но насколько я заметил, японцы нас так хорошо охраняли, что британцам нужно было бы сильно постараться, чтобы достичь желаемого.

— Вы правы, — улыбнулся он. — Кстати, наши ребята с вас также глаз не спускали. Ну так, на всякий случай. Вдруг японцы что-то не увидят... Или сделают вид, что не увидели...

Да? Интересно. Вот это было для меня сюрпризом. Если самураев я видел, то наших как-то не заметил... В таком случае молодцы, что сказать.

— Уж не знаю, благодарить мне вас или так нужно? — спросил я.

— Вот это точно не стоит, — ответил он. — Вы же там на задании были, а не купаться в Ибусуки ездили. Ваши жизни, как и моя в принципе, ценный ресурс Империи, не забывайте об этом. Поэтому сделать так, чтобы они были в безопасности — это важно само по себе. А уж в тот момент, когда вы находитесь на вражеской территории — тем более.

Выходит, моя жизнь всего лишь ресурс? Интересная точка зрения. Никогда еще не смотрел на это с той стороны, с которой предложил взглянуть Император. Ну что же, по крайней мере честно.

— Когда вы были в Британии, за вами тоже приглядывали, — добавил он и усмехнулся. — Хотя там было сложнее работать. Наши ребята присматривали за вами, а англичане — и за вами и за нашими ребятами.

— Забавно.

— Угу, — кивнул он. — Ладно, вернемся к нашему разговору. Что же, японцы вас даже орденом Восходящего Солнца одарили?

— Третьей степени. Но родные мне как-то сильнее грудь греют, — ответил я.

— Это хорошо.

В этот момент дверь открылась и в комнату вошел незнакомый мне человек в строгом черном костюме. Ничего не говоря он подошел к Николаю Александровичу и протянул ему бумажную коробку на которой красовался императорский герб.

— Отдайте ее Владимиру Михайловичу, — распорядился он.

Незнакомец передал мне коробку, кивнул и вышел из комнаты.

— Скажите, виконт, вы верите в народные приметы? — спросил вдруг Романов.

— В жизни бывают ситуации, когда готов поверить во что угодно лишь бы этого не случилось, — сказал я. — Но в основном я все-таки привык рассчитывать на себя и собственные силы.

— Правильно делаете, — одобрил он. — Я вот тоже как-то не особо. Если дармоеды в имперской канцелярии не врут, то скоро вы будете праздновать свой день рождения?

Ох! А ведь и в самом деле! Еще немного и Соколову стукнет девятнадцать — я как-то и не думал об этом. Свой собственный день рождения я ведь давно уже не отмечаю — огорчение сплошное.

— Не врут, Ваше Императорское Величество. Совсем немного осталось.

— Тогда открывайте коробку, — велел он. — Вообще-то говорят, что дарить подарки раньше времени это не очень хорошо, но я ведь уже сказал — в приметы я не верю. Да и ситуация для этого вполне подходящая.

Я не спеша развернул подарок. Внутри лежало две вещи.

Во-первых, конверт с золотой гербовой печатью. Такой я однажды видел, когда мне был дарован титул виконта. Во-вторых, лакированная деревянная коробка.

Решив начать с конверта, я сломал золотую печать и обнаружил лист тончайшей рисовой бумаги. Он приятно хрустнул когда я разворачивал его. Это была жалованная грамота, в которой говорилось, что я стал обладателем нового титула.

— Выходит, теперь я — граф? — спросил я, озадаченно глядя на белоснежный лист.

— Можно так сказать, — с улыбкой ответил он. — Остались еще некоторые формальности, но через несколько часов точно им станете. Информация об этом появится на сайте имперской канцелярии к вечеру.

Странное чувство... Ощущать себя графом было непривычно, хотя и приятно, чего скрывать. Намного приятнее чем виконтом.

Следующей на очереди была лакированная коробка.

Внутри лежал орден Святого Владимира 3-ей степени, на котором красовались скрещенные мечи. Золотой крест был немного больше чем предыдущий, а кроме того, к нему полагалась черно-красная шейная лента.

Два таких подарка в один день... Неожиданно, что сказать.

— Служу Отечеству, Ваше Императорское Величество, — несколько растерянно прокомментировал я дары Романова.

— И очень хорошо служите, Владимир Михайлович, — сказал он. — Достаточно хорошо, чтобы мне