Похищенное сердце - Рексанна Бекнел

Рис подождал, пока она не пошла к себе, молясь про себя, чтобы она не стала ему возражать, — в противном случае он мог бы сорваться. Думать о том, чем тогда все это могло закончиться, ему не хотелось.

Закрыв ворота, он прислонился к ним с внутренней стороны, чувствуя, как постепенно остывает. Гнев больше не душил его и не затемнял его мысли. Он сам не понимал, почему удержался. Ему так хотелось сделать ей больно, но что-то помешало ему сделать это.

Но почему он так хотел ее ударить?

Ответ лежал на поверхности. Она обидела его, задела за самое живое.

Отрицать было бесполезно, как бы он ни пытался. Она нанесла ему удар в самое незащищенное место. Будучи воином, Рис хорошо знал: кровь можно остановить, кости могут срастись. Однако она пронзила его сердце, оставив в груди большую незаживающую рану, он почти ощущал, как она кровоточит, ему было даже больнее, чем от настоящей.

Но ведь она вправе оберегать и защищать своих родных!

Он закрыл глаза, словно желая отвернуться от простой очевидности этой истины. Ему хотелось одного: чтобы она заботилась и волновалась только о нем одном и больше ни о ком другом.

— Господи! — прошептал он и нетвердыми шагами направился следом за ней внутрь башни.

Замок захвачен, теперь Роузклифф принадлежал ему, так долго лелеемая месть осуществилась. Он должен находиться на вершине блаженства, но вопреки ожиданиям чувствовал себя несчастным.

Рис начал осознавать, что замка ему мало. Во что бы то ни стало надо покорить строптивую хозяйку Роузклиффа. Он горячо хотел, чтобы его желание исполнилось, и тут, по его расчетам, могла помочь безудержная, страстная натура самой Изольды.

Но не все было так просто. Рис шел по пустынным коридорам замка, холодея от мысли, что в их противостоянии с Изольдой у нее было не меньше шансов, чем у него, одержать победу.

Джослин и Ронуэн скакали рядом. Вопреки опасениям их мужей женщины не стали помехой в этом опасном предприятии. Их присутствие ничуть не замедляло передвижение внушительного отряда воинов, спешно собранного Фицхью. Они так же, как и все, хотели как можно быстрее оказаться под стенами Роузклиффа. Джослин мечтала увидеть дочь, Ронуэн — племянницу, и обе они втайне волновались за судьбу Риса. Конечно, он был мятежником, безжалостным воином, грозившим разрушить все то, что они обе не только любили, но и создавали на протяжении стольких лет, но ведь он оставался валлийцем и сражался на земле своих предков.

На память Джослин приходил маленький худенький мальчуган, рано потерявший мать, не любимый отцом и вообще никем не замечаемый, с которым она так хотела подружиться. Ронуэн же вспоминала подростка с наивными мечтами, который, словно магнитом, притягивал к себе разные неприятности.

— У него не осталось никого из родных, — обронила Ронуэн.

— Зато есть друзья, — отозвалась Джослин, сразу поняв, кого имеет в виду ее сестра. — Он пришел в замок с группой странствующих актеров.

— Верно, один из них великан, а другой — карлик, так говорил гонец. У него всегда был особый дар привлекать к себе людей, особенно тех, кому некуда было податься.

— Одинокие души обычно тянутся друг к другу, — задумчиво произнесла Джослин.

— Когда-то я тоже чувствовала себя одинокой, — отозвалась Ронуэн.

Разговор оборвался, и остаток пути прошел в молчании. Вскоре появилась знакомая глубокая лощина, они уже были совсем недалеко от цели.

— Скорей бы добраться! — Ронуэн вздохнула полной грудью.

Отряд достиг местечка под названием Оффа-Дьюк, располагавшегося на границе между Англией и Уэльсом.

— Еще два дня пути, и мы окажемся у стен Роузклиффа.

— Ронуэн, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на этих землях вспыхнула междоусобная вражда. В такой войне нет победителей, в ней — одни лишь побежденные.

Джослин, как старшая из сестер, задумчивым и тревожным взглядом окинула вооруженных воинов. Кто знает, какой союз получится из соединения двух противоположностей? Изольда и Рис — они такие разные.

— Будет ли он хорошим мужем?

По-прежнему не было названо никаких имен, но сестры понимали друг друга с полуслова.

— Почему бы нет? — ответила Ронуэн. — Политически это очень выгодный союз. Многие были бы «за».

— Тем самым сразу отпало бы множество проблем.

— Да, но согласится ли Рэнд?

— Меня беспокоит не он, — вздохнула Джослин. — Вся загвоздка в Изольде. Она очень своенравна.

— Да, да, — закивала Ронуэн. — Кроме того, она ненавидит Риса. Так было всегда.

— А сам Рис? Согласится ли он? И как поведет себя Изольда?

— Ты же знаешь, в детстве он был довольно милым мальчиком.

— Помню, — согласилась Джослин. — Но ведь с тех пор прошло десять лет, и ты, наверное, слышала, как теперь отзываются о Рисе. Его называют Рис Бешеный, Рис Беспощадный. Еще немало подобных прозвищ можно услышать в его адрес.

— Ну и что? О наших мужьях тоже не услышишь слишком много ласковых эпитетов. Но ведь без этих качеств на войне никак не обойтись. Зато сама знаешь, какие они нежные и внимательные с нами… до тех пор пока мы не выводим их из себя.

Язвительная ухмылка искривила губы Ронуэн.

— Ты попала прямо в точку! — возбужденно воскликнула Джослин. — Но Изольда — мой первенец. Моя любимица. Я хочу быть уверенной в том, что этот брак будет удачным. Тем более когда речь идет о потомке Овейна ап Мэдока.

— Женившись, он вряд ли станет походить на отца. Клянусь, — горячо произнесла Ронуэн.

Отряд пересек глубокую лощину и выбрался на высокий склон, на валлийскую территорию.

— Ну что ж, в таком случае, думаю, все решено, — негромко заметила Джослин.

— Да, такой брак — единственное средство установить мир на этой земле, — согласилась Ронуэн и рассмеялась. — Враги становятся мужем и женой. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Разве мы с тобой не служим примером подобных счастливых союзов? Почему такое же не может случиться с Изольдой и Рисом?

Снова начался снегопад. С моря дул холодный, сырой, пронизывающий до костей ветер. В каменном замке не было ни одного помещения, где было бы по-настоящему тепло, что уж тут говорить о небольшой спаленке в обдуваемой всеми ветрами башне.

Несмотря на отвратительную погоду, Изольда выбралась наружу и примостилась на смотровой площадке, кое-как укрывшись от ветра. Пребывать в одиночестве между четырех стен у нее больше не было ни сил, ни терпения. Напялив на себе все теплые вещи, которые нашлись в спальне, а также прихватив толстое одеяло, она выбралась наружу, но смотреть было не на что: с того места, где она сидела, можно было увидеть только внутренний двор замка, обледенелый и усыпанный снегом.