Спят усталые игрушки - Дарья Донцова

Филя глотнул из чашки, удовлетворенно крякнул, отлил частьсодержимого в блюдечко и забормотал над ним:

– Зумо, бумо, гумо.

Но я уже привыкла к его чудачествам и не слишком удивилась.

– Напрасно она к машине побежала, – заметила вдруг Софа, –вон пачка у торшера лежит.

– Ой и правда, – засмеялась Алиска, – до чего же мынескладные, увлечемся творческим разговором и из жизни выпадаем.

Она распахнула окно и завопила:

– Жюли, Жюли, греби назад, мудачка безголовая, нашлись твоисигареты, Жюли, Жюли!..

Дверь тихонько приотворилась, и в гостиную бочком вошлайоркширская терьерица. Аккуратная, воспитанная собачка пристроилась у ногАлиски и стала мести пушистым хвостиком.

– Жюли, Жюли, – взывала трубным голосом балерина, – Жюли,иди сюда, Жюли!

Терьерица поставила лапки на ногу Алиски и тихонькозаскулила.

– Жюли, – продолжала орать в окно гостья, – Жюли!

Йоркширица громко гавкнула. Алиса так и подскочила:

– Ой, как напугала! Чего тебе?

Собачка стала подпрыгивать.

Алиска снова закричала:

– Жюли!

Терьерица залилась отчаянным лаем.

– Ну что ей надо? – недоуменно повернулась ко мне подруга.

С трудом сдерживая смех, я объяснила:

– Ничего, просто думает, что зачем-то понадобилась тебе, иискренне недоумевает, отчего ты все время ее зовешь.

– Я ее и не думала подзывать, – удивилась Алиса.

– Собачка носит кличку Жюли, – пояснила Ольга.

Алиска расхохоталась и, подхватив с пола йоркширицу,принялась целовать лохматую мордочку.

– Пусенька моя, сладенькая, небось решила, что мамочка с умасошла.

Сидевший спокойно в углу Фредди издал утробное рычание.

– Не ревнуй, дурачок, – обратилась к нему хозяйка, –на́ лучше.

И она кинула мартышке «Космополитен». Обезьяна принялась сумным видом листать страницы. Вернулась Жюли, схватила упаковку чудовищныхсигарет толщиной с мою ногу и, обрезав золотой гильотинкой кончик, приняласьпускать клубы почти черного вонючего дыма.

Я с ехидством поглядела на невестку. Мне дети не разрешаютдаже вынимать сигареты. Но Ольга ничего не сказала, просто молча вышла изкомнаты. Следом с блюдечком в руках двинулся Филя. В гостиной стало нечемдышать, и дамы с прежним энтузиазмом принялись обсуждать балетные новости.

Я выскользнула за дверь и пошла к Мане. Девочка спала.Дыхание ребенка было ровным, лоб прохладным, щеки покрывали пятна зеленки.Одеяло оказалось завалено всевозможными предметами: обертками от чипсов,журналами, жвачкой… Длинные нити мулине свисали почти до полу. На ковре вбеспорядке разбросаны пульт от телевизора, пуходерка пуделя, пижамные штанишки…Все усеяно крошками от песочных пирожных… Манюня явно идет на поправку.

Я принялась наводить порядок. Ребенок даже не пошевелился.На тумбочке между пакетом с апельсиновым соком и справочником «Инфекционныеболезни собак» обнаружила пустое блюдечко. Машинально повертела его в руках. Подну моталось несколько коричневатых, резко пахнущих капель. От возмущения япотеряла способность двигаться. Ну это уже слишком!

Филя сидел в кресле у Алиски в комнате. Я не заходила сюдапочти две недели и искренне удивилась, как изменилось помещение.

На портьерах булавками пришпилены вырезанные из бумагинепонятные символы. По всем углам натыканы горящие свечи. Стол украсилсяспецифическими предметами – переливающимся хрустальным шариком на подставке,странного вида треногой и бесконечными рядами баночек, пузырьков и флакончиков.

Сам колдун одет в темно-синий балахон с золотой росписью.Так, похоже, он поселился тут всерьез и надолго.

Полная негодования, я предъявила ему поднос, блюдечко ивозмутилась:

– Что это?

Филя спокойно отложил том «Деревенская магия» и вежливоответил:

– Блюдце.

– Хватит из себя идиота корчить, – не выдержала я, – еслиеще раз увижу, что поите ребенка всякой дрянью, попрошу покинуть мой дом.

– Это не дрянь, – вновь вежливо ответил шаман, – старое,испытанное средство от температуры. Машеньке доктор прописал большие дозыантибиотиков. Я как увидал рецепт, сразу за голову схватился. Не следуетпичкать девочку такого возраста подобными лекарствами.

– Ага, следует лечиться наговоренной водой…

– Антибиотики, – продолжал, не замечая моего гнева, Филя, –коварная вещь. Не отрицаю, часто их применение спасает человеку жизнь, но ведьне в случае простой ветрянки! Здесь последствия применения могут статьроковыми.

– Уж будто бы!

– Во-первых, угнетается кишечная флора, и придется долгиемесяцы восстанавливаться, во-вторых, организм, получив мощную дозу, привыкает кней. А ведь может случиться, не дай бог, конечно, что потребуется применитьантибиотики в случае настоящей опасности, после операции, например, а они ужене подействуют в полную силу. Я бы, как специалист, не советовал стрелятьсейчас из пушки по воробьям. Машенька спит, температура упала, в питье нетничего особенного – обычный набор трав, хорошо известный любой деревенскойзнахарке.

– Я категорически против, чтобы мой ребенок лечился удеревенской знахарки!!!

– А зря. Бабушки много знают и могут…

– Вот что, – каменным голосом заявила я, – обойдемся безваших нравоучений, мы привыкли иметь дело с традиционной медициной!

– По образованию я терапевт, – пояснил Филя, – закончилмедицинский институт и долгие годы работал в Боткинской больнице. Колдуном сталпостепенно, осваивая эти знания.

Из моего горла вырвался смешок.

– Послушайте, уж не знаю, каким образом вы дурачите своихклиентов, только я не из их числа. Сколько же вам лет?

– Пятьдесят пять, – спокойно сообщил мужик.

Тут уже я откровенно захохотала. Молодое, розовощекое лицо,волосы без малейших признаков седины, прямая спина, быстрые, ловкие движения, –все приметы выдавали его истинный возраст – около тридцати, не больше.