Алмаз в воровскую корону - Евгений Сухов

Да, у Жоры Фартового был сын, что же в этом удивительного?! Лет пять сейчас мальцу, зовут его тоже Георгием. Надо лишь заехать к его непутевой мамаше, встреча с которой была мимолетной, и забрать у нее пацана. Вот и еще одна забота на всю оставшуюся жизнь.

Вытянувшись чуть ли не по стойке смирно, Виктор Абакумов с тревогой наблюдал за тем, как товарищ Сталин сделал три шага по направлению к карте. Некоторое время Хозяин пристально рассматривал укрепленные на ней флажки, затем передвинул один из них и зашагал в обратную сторону, даже не посмотрев на Абакумова. Виктор Семенович проглотил спазм, застрявший в горле, хотя со стороны он выглядел совершенно невозмутимым. Следовало что-то сказать в свое оправдание, но нужных слов не находилось. Абакумову было известно, что и за меньшие проступки у людей слетали головы. Да с каких плеч! А тут такое…

Пропал контейнер с алмазами, предназначенными для оплаты поставок союзниками по ленд-лизу.

Эту операцию курировала военная контрразведка, а следовательно, именно на руководителя «Смерша» возлагалась вся мера ответственности. И оставалось только гадать, каким именно образом Иосиф Виссарионович распорядится его повинной головой: рубанет по ней шашкой со всего размаха или укоризненно похлопает по холке, как делает Хозяин с провинившимся, но преданным псом.

Единственное, чем мог помочь себе Абакумов, так это первым сообщить Сталину о пропаже контейнера. Что, собственно, он и сделал. Хозяин ценил покаяние, а потому хотелось верить, что наказание не будет чересчур суровым. Кроме того, все же оставалась небольшая надежда на то, что камушки могут вскоре где-нибудь всплыть. Такие вещи, да еще в таком невиданном объеме, как правило, бесследно не пропадают.

Иосиф Виссарионович не спешил садиться, не предлагал присесть и провинившемуся. Этот неприятный факт еще предстояло пережить. Неожиданно Сталин остановился около стола и, взяв щепотку табака, стал набивать трубку. Его взгляд упал на фотографию, лежавшую на столе, на которой он был запечатлен вместе с союзниками, Рузвельтом и Черчиллем. Рузвельт сидел в инвалидной коляске, острые колени президента покрывал плед, а вот Сталин с Черчиллем расположились в высоких креслах с удобными подлокотниками. На груди у Черчилля был кожаный нагрудник — подарок его жены, Клементины, — спасавший дорогие костюмы от горячего пепла сигар. Сталин был в своем строгом френче. Хозяину редко нравились фотографии, но это был тот самый снимок, который, по его мнению, получился на редкость удачным. Фотография хорошо передавала настроение, царившее на встрече.

После Ялтинской конференции Сталин частенько брал эту фотокарточку в руки и подолгу рассматривал лица союзников. В окружении Верховного знали, что эта фотография была в некоторой степени индикатором его настроения. Если Сталин, глядя на снимок, улыбался, то можно было предположить, что он с теплотой вспоминал ялтинские вечера, когда они на пару с Черчиллем выпивали по нескольку рюмочек армянского коньяка. Когда Хозяин начинал хмуриться, то, значит, на память ему приходили уступки, которые он вынужден был сделать под нажимом союзников.

Что же будет в этот раз?

Виктор Семенович жадно всматривался в лицо Сталина. Выражение лица Хозяина вдруг смягчилось, а в уголках губ родились две крошечные морщинки, которые через секунду углубились, придав его лицу добродушный вид. Теперь Абакумов понимал, почему союзники окрестили Сталина Дядюшка Джо.

Помнится, впервые услышав, как они называют его между собой, Сталин вспылил и хотел даже уйти во время заседания, но Рузвельту удалось подобрать подходящие слова и объяснить Сталину, что Дядюшка Джо — это так же уважительно, как для американцев дядя Сэм. Сталин оценил высший пилотаж дипломатии и, улыбнувшись, остался. Конфликт на этом был исчерпан.

Иосиф Виссарионович положил на стол фотографию. Получилось немного небрежно.

— До этого мы отправляли по ленд-лизу алмазы? — наконец, негромко спросил Сталин, посмотрев на Абакумова.

Генералиссимус никогда не повышал голоса, даже во время самого напряженного разговора. Это ему было и не нужно. Зачем? Любое его слово, даже произнесенное шепотом, обязательно будет услышано в самом отдаленном уголке мира, если, конечно, это не секретный разговор. А когда Сталин останавливал на собеседнике свой неподвижный взгляд, то у того от напряжения начинал садиться голос.

Виктор Семенович невольно кашлянул.

— Кхм… Одну небольшую партию алмазов. Пробную. А когда с ней все прошло, как и планировалось, то было решено запустить и основную. До этого грузовики перевозили в контейнерах золото.

Сталин взял трубку, сунул ее в уголок рта и, чиркнув спичкой, запалил табачок. Выдохнул густой клубок дыма. В комнате запахло ароматным табаком.

— Первая партия груза доставлялась к союзникам самолетом?

— Да, до Мурманска. А оттуда союзники вывезли ее на эсминце под усиленным конвоем до Англии.

— Как вы считаете, могла произойти утечка информации?

Виктор Абакумов отрицательно покачал головой.

— Это совершенно исключено, товарищ Сталин. Люди для этой операции были тщательно подобраны. Об ответственности предупреждены. За время существования канала с контейнеров не было сорвано ни одной пломбы.

Подняв со стола фотографию, Сталин еще раз, но уже вскользь, взглянул на нее, а потом небрежно положил на стол.

— Что еще переправляли по этому каналу?

— Только золото, — уверенно ответил Абакумов. — Изумруды пока накапливали. Для отправки уже подготовлено сорок ящиков с изумрудами по девяносто килограммов каждый.

— Насколько серьезна охрана?

— Конвойная рота, — так же уверенно ответил Абакумов. — Изумруды хранятся в штольне. Подступы к штольне заминированы. Место там глухое, любой посторонний человек на виду, а информаторов у нас в этом районе достаточно. Так что мы осведомлены обо всех передвижениях подозрительных лиц.

Иосиф Виссарионович сел за стол и надолго замолчал, покуривая трубку. Табачный дым был густой, плотный. На какое-то время он скрыл от взора Абакумова голову вождя, отчего Виктор Семенович ощутил некоторую неловкость. Сталин вдруг качнулся всем корпусом и, выныривая из-за дымовой завесы, спросил:

— Значит, вы говорите, что бунт заключенных произошел именно в то самое время, когда осуществлялась транспортировка основной партии алмазов?

— Именно так, товарищ Сталин.

— Почему же начался этот бунт? И почему именно в этот день и в той зоне, где хранились алмазы? Может быть, лагерь плохо охранялся? — удивленно поднял брови Иосиф Виссарионович.

Этот вопрос следовало бы задать тому, кто ведал системой лагерей. Неужели придется отдуваться за кого-то другого?

— Нет, товарищ Сталин, — заверил Абакумов. — Лагерь, в котором произошел бунт и побег заключенных, был одним из самых охраняемых на Урале. Лагерная зона расширялась, заключенные добывали платиновые руды, конвойных катастрофически не хватало, а потому в качестве эксперимента решено было выдать оружие некоторым расконвоированным, чтобы они вместе с конвойной ротой охраняли остальных заключенных. Именно эти расконвоированные личности, получив оружие, воспользовались этим обстоятельством и расстреляли конвойных в спину.