Викинг. Дитя Одина - Тим Северин

— В таком случае посмотрим, способен ли ты на что-то большее, чем ходить за собаками. В следующий раз, когда я буду приносить жертву Тору, ты мне поможешь.

Объединенный флот Бродира и Оспака стоял у острова Мэн еще десять дней. Оба вождя встречались и расходились, Бродир пытался убедить Оспака войти вместе с ним в союз конунга Сигтрюгга. Эти два человека были побратимами, но Оспака обидело, что Бродир слишком занесся, решив стать мужем Гормлайт, и он полагал, что это нарушает их первоначальное соглашение о совместном походе. Желания у Оспака были проще, чем у Бродира. Он скорее искал поживы, а не славы, и чем ярче Бродир расписывал богатство конунга Сигтрюгга и его преимущества как союзника, тем больше Оспак видел в Дублине нечто такое, что следует пограбить. Посему отвечал он уклончиво, упирая на то, что союз с конунгом Сигтрюггом опасен. Король Бриан, замечал Оспак, всегда считался лучшим из воинов, и хотя сам король постарел, у него есть четверо крепких сыновей, и все они показали себя в битвах способными военачальниками.

Наконец все эти сомнения довели Бродира до отчаяния, и он предложил Оспаку попытать будущее, а потом уж решать, в какую сторону следует направиться. Оспак тоже был приверженцем исконной веры и сразу же согласился, после чего на берегу поставили парильню. Я уже сказывал, что северяне народ чистоплотный, когда это возможно. Среди прочего есть у них обычай париться в бане с кипящей водой. В Исландии, где горячая вода бьет прямо из-под земли, это дело простое; но и норвежцы не прочь попариться, хотя это уже сложнее. Для этого нужно поставить маленькую, со всех сторон закупоренную хижину, наносить туда раскаленных камней, а потом поливать их холодной водой так, чтоб она наполнилась паром. Коль повторять так до крайности, поддавая все больше пару, у людей от жара и нехватки воздуха кровь приливает к голове, и порою они теряют сознание. Транд говорил мне, как это делается, чтобы вызвать состояние полусна-полуяви и, при удаче, вызвать видения и даже полет духа.

Пока на берегу ставили парильню, Бродир воздвиг маленький алтарь из прибрежных камней, такой же, какой сделал в Винланде Торвалль, и попросил меня вырезать заклинательные руны на кусках плавника. Когда каленые камни с ведром воды внесли в парильню, Бродир взял мои дощечки с рунами и, одобрив начертанное, положил их на жар. После того как последние пряди серого дыма взвились над маленьким костерком, он разделся догола, обмотал волосы вкруг головы и втиснул свое огромное тело в хижину. Я закрыл проем куском тяжелой ткани и подумал вдруг, что все это похоже на шалаш шамана скрелингов.

Бродир оставался в парильне чуть ли не целый час. Когда же вылез оттуда, то был угрюм и не сказал ни слова, но, быстро одевшись, приказал своим людям отвезти его на корабль. Видя его лицо, никто на борту не посмел выспрашивать, были ли ему видения, и если были, то какие. На другой день он повторил все с тем же результатом. Из повторного испытания он вышел еще более угрюмым, если такое возможно, еще более серьезным, чем вчера. Тем же днем к вечеру он подозвал меня и сказал, что назавтра моя очередь.

— Транд не стал бы тратить свои знания на того, у кого нет зрения. Завтра займешь мое место в парильне; посмотрим, что ты увидишь.

Я мог бы признаться ему, что в том нет нужды, что мне уже все известно. Те две ночи, когда Бродир проходил испытание в парильне, меня посещали неистовые видения. Уже зная достаточно о своих способностях, я понимал, что каждое мое сновидение как-то связано с предыдущим. В первом сне я находился на борту стоящего на якоре судна, и вдруг меня оглушил страшный шум, и с неба начал падать кипящий кровавый дождь. Люди вокруг пытались укрыться от этого ливня, и многие из них обварились. Один из них получил такие ожоги, что умер. Сон во вторую ночь был таким же, только после кровавого ливня мечи сами повыскакивали из ножен и принялись сражаться друг с другом, и еще один корабельщик погиб. Посему, едва дверная завеса парильни закрылась за мной и я вылил воду на камни и почувствовал обжигающий пар на губах, в ноздрях и глубоко в легких, как тут же глаза мои сомкнулись, и я вновь оказался в своем сне. Теперь небо не источало кровавый дождь, а изрыгало одного за другим разъяренных воронов, точно черные трепещущие тряпки. Птицы каркали и бросались вниз, их клювы и когти были железные, и они клевали нас и били так злобно, что нам пришлось укрыться щитами. И в третий раз мы потеряли одного воина. Ему выклевали глаза, и лицо его было, как кровавая каша, он сослепу наткнулся на борт, споткнулся и рухнул в воду, и утонул в растекающихся розовых прядях собственной крови.

Бродир разбудил меня. Очевидно, я пролежал в парильне часов шесть, и все это время оттуда не доносилось ни звука. Он ввалился внутрь и нашел меня в бесчувствии. Бродир не стал расспрашивать сразу, но выждал, пока я не оправлюсь достаточно, а потом послал за Оспаком. Тот сошел на берег, и мы втроем отправились в тихое местечко, где нас никто не мог услышать, и там Бродир описал свои видения в парильне. Как я и думал, они почти полностью совпадали с тем, что видел я. Но страшные вороны с железными клювами привиделись только мне. Тогда Бродир прогрохотал:

— У малого есть зрение. Нужно выслушать и его тоже. И я описал, как вороны Одина напали на моих товарищей на корабле и причинили гибель и разрушение.

Только дурак остался бы глух к таким предзнаменованиям, а Оспак был не дурак. Когда Бродир спросил, войдет ли он в союз с конунгом Сигтрюггом, Оспак испросил времени, чтобы все обдумать.

— Мне нужно посоветоваться с моими кормчими, — сказал он Бродиру. — Давай снова встретимся на берегу сегодня вечером, когда стемнеет, и я дам тебе ответ.

Вечером Оспак вернулся на берег уже впотьмах. Его сопровождали все его кормчие. То был нехороший знак. Все они были при оружии, и вид у них был настороженный. Я понял, что они опасаются Бродира, который, кроме немереной силы своей, еще славился несдержанностью. Я успокоил себя мыслью, что среди приверженцев исконной веры существует запрет — не всегда, правда, соблюдаемый, — не во благо разумному убивать человека с наступлением темноты, ибо дух его будет преследовать убившего. Еще до того как Оспак заговорил, было ясно, что он скажет.

— Видения предсказывают самое худшее, — начал он. — Кровь с неба, погибель людей, оружие бьется само с собою, вороны битвы летают. Нет иного толкования, кроме как — быть смерти и войне, и брат пойдет на брата.

Бродир нахмурился. Вплоть до этого момента он надеялся, что Оспак со своими людьми присоединится к нему и что он сможет сохранить объединенную флотилию. Но резкое толкование видений, сделанное Оспаком, не оставляло сомнений: Оспак и его корабли не просто уйдут — он и его люди собираются разделить судьбу людей с запада и сражаться за короля Бриана. С королем, решили они, у них больше шансов победить и получить добычу.

Бродир вышел из себя, хотя всего лишь на мгновение, когда Оспак снова заговорил о воронах, словно это ему только что пришло в голову:

— Может статься, эти вороны — они и есть те самые демоны из преисподней, о которых толкуют христиане. Считается, что они особенно гоняются за теми, кто когда-то пошел за Белым Христом, а потом отвернулся.