Гунны - Андрей Заозерский

тиснением серебром. За такое оружие вообще-то можно было выручить не так уж и мало – пару-тройку коров точно. Снять жилье в Аквинкуме… Ну и вообще – на жизнь.

– Да, на жизнь хватит, – спускаясь к воде, согласно кивнула Эльвира. – А вот нанять землекопов… Даже и не знаю. Как договоримся, ага.

Наполовину вытащенные на пологий берег лодки чернели на фоне серебристых волн – выбирай любую! Длинные, широкие плоскодонки. Одна сильно пахла смолой, видать, недавно проконопатили. Эту и взяли. Поднатужившись, столкнули в воду. Уселись. Поместились все. Вот только весла…

Берт с Гри-Гри пошарились по ближайшим кусточкам, заглянули под лодки. Нашли! Они и гребли первое время – не высокородным же господам марать себя мужицкой работой? К середине дня умаялись, пришлось и «высокородным» взяться за весла.

Плыли вверх по течению, местами весьма быстрому. Тогда прижимались к берегу, где потише, пробирались по заводям, под золотисто-зеленой сенью клонящихся к самой воде ив. Выкатившееся на небо солнышко припекало весьма ощутимо, слепили глаза отражавшиеся от волн блики.

Плыли неспешно, быстрее при всем желании не получалось. Зато была полная возможность отдохнуть, обсудить дальнейшие действия.

– Монах говорит, нам надо выбраться на Дунай, – перевела Эльвира.

Сделав сильный гребок, Аркадий повел плечом:

– Так мы и плывем в Дунай. Не так?

– Не совсем.

Зачерпнув ладошками воду, девушка сполоснула лицо и, щурясь от яркого солнца, продолжила:

– Понимаешь, эта речка впадает в Дунай, но довольно далеко, где-то у современного Белграда. И плыть надо вниз по течению.

– Так мы же вверх плывем! – удивился молодой человек.

– Правильно, так короче. Монах сказал, выше по реке есть протока. А дальше надо будет перетащить лодку на другую реку, и там уже по быстрине – в Дунай.

– Перетащить…

Иванов задумался. Лодка большая, тяжелая, как ее тащить-то? Ну, сам он, плюс брат Сульпиций – тоже малый не хилый. А вот остальные-то – доходяги! Элька даже по виду не ломовая лошадь, а уж о Берте с Гримундой и говорить нечего.

– Так, может, не перетаскивать лодку-то? Там новую отыскать!

Эту идею с готовностью поддержали все, кроме монаха: все ж таки красть – это как-то не по-христиански. Однако по-другому было никак.

Протока оказалась узкою, густо заросшею осокой и рогозом. Беглецы ее б ни за что не заметили, если бы не брат Сульпиций. Тот путь знал, показал на приметное дерево – кривую сосну на пологом холме.

– Здесь. Рядом уже. Смотрите… Ага!

Резко свернули направо, прямо в камыши. Грести сразу стало легче: течения в протоке почти не было, и лодка быстро продвигалась вперед, раздвигая податливую осоку низким приплюснутым носом.

Чахлые веточки, росшие по обеим сторонам, вскоре сменились ивами и красноталом, затем пошли и рябины, березки, осины…

И вот уже впереди заблестела река!

– Данубий! – привстав, обрадованно воскликнул Берт.

Монах улыбнулся:

– Нет, мальчик. Это еще не Данубий. Но уже очень скоро мы будем там. Доберемся. Прямо по течению реки.

– Скоро – это когда? – выслушав перевод, тут же уточнил Аркадий. – День, два?

– К вечеру спустимся к Данубию. – Брат Сульпиций опустил весло. – А там еще полдня. Но не хотелось бы ночью. Я бы устроил отдых, вот хоть на той полянке.

По левому борту показалась вполне симпатичная заводь – мелководье с прозрачной водой и узеньким песчаным пляжиком. Дальше уже начинались сосны, их разлапистые ветви создавали приятную тень.

Здесь и устроили бивуак, втащив нос лодки на отмель. Расположились на траве, под соснами, напились водицы из бившего неподалеку родника. Берт и его подружка выломали колышки из сухостоя, заострили да отправились бить рыбу. Ловко это у них выходило, весело! Оп! Брызги, быстрый удар – и вот уже бьется насаженная на импровизированный гарпун рыба, и довольно крупная.

С полдюжины судаков вполне хватало для сытного перекуса, да еще оставалось взять с собой в путь. Пока Гри-Гри чистила рыбу, Адальберт насобирал хвороста и живенько разложил костер: огниво у него имелось при себе всегда, в небольшом поясном мешочке, как и ложка, и нож, и костяной гребень. Иванов даже восхитился: вот ведь, запасливые в старину жили люди! Все свое ношу с собой. А как же! Вдруг на пир позовут, а ложки нету!

– Они запекут рыбу на камнях. Вку-усно! Хоть и без соли.

Эльвира-Ильдико уселась в траву под сосною, вытянула ноги, улыбнулась, щурясь от солнца. На щечках заиграли лукавые ямочки, платиновые волосы распались по плечам…

– Фи! Ну я и грязнуля… – Потрогав кончики спутавшихся волос, девчонка передернула плечами. – Эх, мыло бы… Да уж придется так. Пойду выкупаюсь… Айда?

Не дожидаясь ответа, переводчица поднялась на ноги и побежала к реке. Быстро, ничуть не стесняясь, разделась, аккуратно сложив одежду на бережку, и с разбега бросилась в воду. Подняв кучу радужных брызг, нырнула и тут же вынырнула – обворожительная нагая русалка!

– Брр! Ух и холодно же! Ну, что ты стоишь, Аркаша?

– Так сама ж говоришь, холодно…

Иванов как-то стеснялся раздеться при всех. Хотя кого тут стесняться-то? Тем более когда такая красавица зовет искупаться в неглиже!

Иванов все же добежал до кусточков и уже там, скинув одежку, быстро вошел в воду. Поначалу показалось холодновато, потом ничего, привык.

– А давай наперегонки до того берега?

– Да что тут и плыть-то? Давай лучше к той реке…

– Ага…

Влюбленные поплыли один за другим, не торопясь, брассом. Первой – юная красавица Эльвира, офицер КГБ, за ней – Аркадий Иванов, частный предприниматель из будущего.

– Вон какая полянка, ага!

– А вон еще… Вылезем, погреемся?

Выбравшись на берег, молодые люди улеглись в траву, средь поздних колокольчиков и ромашек, подставив гибкие тела ласковым лучам солнца.

– Смотри, какие облака, Аркаш! – щурилась Эля. – Это вот на мыльную пену похоже. А вон то – на верблюда двугорбого.

Иванов улыбнулся, в лицах изображая сценку из старого доброго фильма:

– А ну, положи верблюда! Доцент, а он не ложится!

– Какой еще доцент?

– Да такой… неважно.

Повернувшись на бок, Аркадий погладил возлюбленную по животику, затем крепкая ладонь его накрыла упругую грудь девы… Томно дыша, Эльвира прикрыла глаза, с приоткрытых нежно-розовых губ ее сорвался первый стон страсти…

– Ты, верно, думаешь, что я – бесчувственное полено?

Растянувшись в траве, юная красавица перевернулась на живот. Сорвав соломинку, сунула в рот, пожевала, старательно скрывая волнение. Потом вздохнула с такой горечью, что Аркадий поспешно погладил девушку по спине, пощекотал меж лопатками.

– Ну, ну, родная… Что ж печалишься?

– Он еще спрашивает… Изнасиловали, чуть не убили… Да вообще! Кошмар какой-то… – Фыркнув, переводчица выплюнула соломинку и шмыгнула носом. – Думаешь,