Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake - Доминик Рок

Бербера, откуда они экспортируют камеди. Мы ехали четыре часа по одной из двух асфальтированных дорог страны, чтобы добраться до морской гавани, которая связывает Сомалиленд с миром. Вокруг рыболовецкого порта сохранилось несколько древних улиц, на которых медленно разрушаются красивые старинные арабские дома. Гуэль нервничал, обстановка у ворот порта была очень напряженной. Нам надо было попасть на корабль, на который как раз грузили их камеди, но охрана смотрела на меня враждебно и показывала пальцем. Разговор пошел на повышенных тонах. Проблема была в роли иностранцев в возможном захвате порта. Эфиопии, большому динамичному и амбициозному соседу, нужен выход к морю, которого страна лишилась после обретения независимости Эритреей, и в Эфиопии выбрали Берберу, союзника Эмиратов. Китайцы взяли на себя строительство новой дороги Аддис-Абеба – Харгейса – Бербера, и порт как раз уступили Эмиратам для крупных инвестиций. Каждый европеец рассматривается здесь как потенциальный эксперт, явившийся для того, чтобы подготовить сокращение рабочих мест для местных жителей.

Самые злобные – это молодые люди под действием ката, традиционного наркотика. Листья этого растения обладают свойствами амфетаминов.

Большая часть молодежи не имеет работы и жует кат весь день, некоторые становятся очень агрессивными. Ко мне с криками приблизилась группа молодых парней. Гуэль попросил Захру быстро увести меня в машину. В течение часа он вел переговоры с охраной, прежде чем нас все-таки пропустили. У причалов рыболовецкие суда стояли рядом со старыми грузовыми судами. Перед одним из них рабочие складывали в контейнер мешки с ладаном и миррой, принадлежавшие компании Гуэля. По ближайшему пляжу шли дромадеры, предназначенные для Саудовской Аравии. Погрузка мешков, которые отправятся в Европу транзитом через Джибути или Дубай, дромадеры, идущие друг за другом по пляжу, – в этот день порт Берберы продолжал напоминать о временах караванов и парусников, груженных камедью.

С самого начала производство и продажа ладана были разделены между арабским и африканским берегами. Очень рано установилась некая форма морского сообщения между двумя побережьями – плоты, которые держались на плаву благодаря кожаным бурдюкам. Камеди, собранные в Африке, отправляли в порты современного Йемена, откуда начиналась дорога по суше.

К 1000 году до н. э. революция в одомашнивании дромадеров привела к появлению караванов. В течение десяти веков наземный путь благовоний заменил корабли Красного моря. В VII веке до н. э. дорога ладана в Египет была хорошо освоена. Собирались караваны, которым предстояло идти шестьдесят пять – семьдесят дней. Они отправлялись из Shadwa, самого большого порта Йемена, и проходили от тридцати до сорока километров в день вдоль западного берега Аравии через Медину до Петры и Газы. Петра была крупным торговым перекрестком с населением не менее восьмидесяти тысяч жителей, местом соединения всех караванных путей юга. Отсюда товары отправляли на запад, север и восток. Торговля камедями составляла главный источник богатства города. Именно благодаря караванам с ладаном стало возможным появление блестящей набатейской цивилизации, пока эволюция не привела к ее упадку. В I веке н. э. моряки изучили режим ветров, связанных с индийским муссоном, что дало возможность плыть на восток, чтобы напрямую связать Южную Индию, побережье Кералы, его специи и место, где будет основан город Пондичерри. Греки и римляне двинулись по этой новой дороге благовоний, дерева и смол Востока. На обратном пути они останавливались в Аравии, чтобы погрузить на борт мирру и ладан. Эта максимально выгодная торговля ознаменовала начало заката караванов. Начиналась другая история.

Когда мы вернулись в Харгейсу, Гуэль должен был закончить организацию нашего путешествия к деревьям. Для этого необходимы официальные разрешения, и полиция должна выделить двух вооруженных охранников, чтобы нас защищать и, вероятно, следить за нами. Пока мы ждали разрешения, Гуэль показал мне свое маленькое, совсем новое перегонное производство. Из сверкающих индийских перегонных аппаратов вытекало масло ладана красивого насыщенного желтого цвета. Глаза Гуэля сверкали от гордости, когда он показывал нам то, что еще совсем недавно могло показаться невероятным: промышленную переработку в стране, в которой практически ничего нет. Тут нужно все строить, все создавать, инфраструктура отсутствует. Три дороги и сеть троп, никакого высшего образования, нет ни техников, ни инженеров.

Посмотрев перегонные аппараты, я заглянул на склад. Строение было заполнено мешками с ладаном, которые поступают со всех пунктов сбора страны, наполненные «сырой» камедью. Это все то, что собрали с дерева. Затем нужно подвергнуть камедь сортировке, отобрав сначала очень красивые слезы, прозрачные или бледно-желтые, затем более темные, потом мелкие серого цвета и куски коры. За решающий этап сортировки отвечает женщина. Она взяла большой поднос, чтобы продемонстрировать процесс, и за несколько минут точными и быстрыми жестами превратила кучу кусочков в несколько маленьких гомогенных лотов. Захра объяснила мне, что компания была вынуждена научить эту женщину читать и писать. Обучение работников чаще всего начиналось со школьного уровня.

Феноменальный успех ароматерапии в США начиная с 2010 года привел к резкому повышению спроса на ладан. В сомалийском Пунтленде и в Сомалиленде это спровоцировало бурю. За несколько лет произошла дезорганизация традиционных каналов поставок, начался браконьерский и хищнический сбор камеди на самых доступных деревьях. Средства массовой информации забили тревогу.

Они писали о том, что ладан находится на грани исчезновения из-за бесконтрольной эксплуатации деревьев.

Гуэль предпочел смиренно улыбнуться, поскольку весь этот ажиотаж не соответствует его опыту в этой сфере. Запас деревьев в Сомалиленде огромный. Мирра занимает большие зоны страны, и Гуэль собирался показать нам, как он открывает новые площадки по сбору, где он учит сельских жителей собирать смолу с деревьев, с которых ее никогда не собирали. С ладаном все сложнее. Дерево любит высоту, скалистые склоны и крутые откосы. Деревьев много, но они рассеяны по горам от Эригаво на востоке до границы с Эфиопией на западе. Если на участках никогда не собирали смолу, понадобится время, чтобы их освоить.

А что же с ресурсами в Пунтленде? Гуэль объяснил мне, что никому доподлинно не известно, что там происходит, как собирают камедь, кто это делает, в каких условиях. Пунтленд по примеру официального Сомали стал зоной, в которой нет закона. Как бы там ни было, реальная опасность и санкции не позволяют туда попасть. Чтобы увидеть камедь Пунтленда, приходится довольствоваться посещением складов экспортеров в Дубае. Там сходится вся торговля камедями. В Дубае больше никаких историй о Сомалиленде, Пунтленде или Йемене. Только бизнес, запасы и предложение цены у перекупщиков и посредников. Непрозрачность и секретность взяты за правило.

Ближе к вечеру Захра представила мне все образцы мирры и ладана. Ароматы заполнили комнату,