Позор семьи - Татьяна Королева

Ой, нет! Лучше Пашке этого не знать. И остального — тоже…

В гостиной загрохотала музыка, извещая о прибытии родителя. Через минуту папка стремительно вошел на кухню:

— Ника, не отвлекай его, мы опаздываем… — Он на ходу ухватил мою нетронутую пиццу, но откусить не успел — зазвенел телефон, отец глянул на номер, растянул губы в хищной улыбке и ответил:

— Да, Стас, конечно, узнал… Какие проблемы, говори: если смогу — помогу… Я ж не Дед Мороз! Ну, люди много чего говорят… Тяжело из-за границы руководить, ой как я тебя понимаю, воруют все… С новым — нормально… А что стряслось с твоим пареньком? Так он же не курит, зачем ему целая сигаретная фабрика? — Папик коротко хохотнул и показал Пашке поднятый вверх большой палец. — Какой же это бандитский беспредел, если его менты били… Так сильно отлупцевали? Ну, крепче будет. Мы свое в школе отучились, теперь их очередь… Стас, ну откуда я мог знать, что это твои ребята? Я не экстрасенс — доверяю открытым источникам информации, а тебя в них не упоминается… Так надо было раньше вспомнить, кто в этом городе твой давний друг, и прислать их сразу ко мне! А они побежали неизвестно куда — ну и кто такой Полторак? И кто такой губернатор… Он уже бывший… Ну, знаешь, сейчас не то, что раньше было: пусть идут в суд, чем я им помогу? Как я на Павла Николаевича повлияю? Он серьезный парень, действует на законных основаниях, там уже приставов полно… Какая разница, зять он мне или не зять, я всегда правильно поступаю — ты же знаешь… Справедливый человек — это не должность, с нее нельзя уволить!

Я стала заинтересованно прислушиваться к разговору. Трифон просто раздувался от гордости, а отец продолжал:

— Нет, поговорить мы можем всегда… Я понимаю, что не можешь сам в Россию ехать — тогда давай Алика-Хруста сюда пришли… Договоримся, мы же столько лет знакомы… Давай, жду! — Он убрал телефон и поторопил Трифона: — Паша, понял, кто звонил? Доедай быстрее, сейчас Лида должна подъехать с документами…

— Угу…

Трифон наскоро запихал внутрь здоровый кусок пиццы, торопливо набросил пиджак и чмокнул меня очень по-домашнему, вроде мы уже состоим в счастливом браке — причем лет десять:

— Сеич, раз мы Нику не берем, может, денег ей дадим — за идею?

— Паша, ты прекращай ее баловать! Она нормально зарабатывает, я ей завтра за специалиста заплачу…

— За этого, — Пашка сложил два колечка из больших и указательных пальцев, поднес к глазам, изображая очки, — Гарри Поттера?

— Что? — Если бы я была веселой и непосредственной девушкой, то захихикала вместе с Пашей, а если бы настоящим парнем — то есть осталась такой же смурной, как есть, только другого, лучшего пола, — Трифон бы огреб по морде, независимо от последствий для меня!

Но я всего лишь робкое создание, рука у меня слабая, мне приходится слушать старших и по возможности не перебивать.

— Прикинь, собеседование. Я далекий от бухгалтерии человек, спрашиваю: «Какое у вас хобби?» Паренек мне отвечает: «Я вице-президент местного клуба поклонников Гарри Поттера» — и понес пургу на полчаса! Сперва думал, он с меня стебается, но присмотрелся, — Трифон презрительно изогнул бровь, — очечки, галстук, подтяжки, рубашечка — тотал-лук!

Отец сдержанно улыбнулся:

— Паша, человек хотел предложить тебе волшебную палочку…

— А у меня уже есть одна — с пожизненной гарантией! — Папулю низкопошибная острота здорово рассмешила, он едва не подавился пиццей:

— Пашка, я тебя прошу — лучше молчи на собрании, как Ленин в Мавзолее!

Лида появилась в кухне внезапно, как молния. А поскольку за молнией неотвратимо следует гром, она вырвала у Пашки тарелку и тут же заорала:

— Веселитесь? Я вас обыскалась! Стоят ржут — нашли время! Трюфанов, ты председатель правления, СОБР не дает твоим акционерам разбежаться с собрания, приставы ждут команды! Какого ты еще пинка для рывка хочешь? Ника, едешь с нами?

— Не едет! — отрезал отец и торопливо вышел следом за Трифоном, а Лида на секунду задержалась утешить меня:

— Не знаю, какая муха его сегодня укусила…

— Сказал, что я ленивая бездельница?

— Ника, ну что ты… Какая же ты бездельница!

Напрасно Лида пытается меня ободрить. Сегодняшним непроглядным вечером меня ждут куда более увлекательные мероприятия, чем акционерное собрание! Но все равно приятно, что хоть кто-то за меня заступается! Я благодарно улыбнулась:

— Лида, я туда не хочу — правда! Я лучше пойду ногти наращивать!

— А мешать тебе длинные ногти не будут?

— Будут мешать — сделаю коррекцию!

Может, если убедить окружающих, что я, как и положено девушке, полная дурочка, меня оставят в покое?

Совершенномудрый человек прав — в жизни все просто.

Во всяком случае, проще, чем я себе представляла.

Итак, ни мира, ни войны — штык в землю.

Я нервничала напрасно — все получилось. Тяжело возобновить уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, и мало кто поверит копиям, у которых нет оригиналов. Костенко спасет свои погоны, а я — семейную репутацию.

Файл с копией закрытого дела и какими-то еще справками-выписками перекочевал в натруженные проверками руки капитана Костенко. Надо полагать, содержимое его удовлетворит, а мне взамен была вручена припыленная папочка с трогательным завязками и выцветшим штампиком «Архивное хранение». Я для проформы развязала ленточки, молча заглянула внутрь — на пожелтевшие машинописные страницы, захлопнула, прижала добычу к груди, развернулась и бегом рванула с рокового мостика.

Теперь я долго не смогу спокойно смотреть черно-белые фильмы, в которых разведчиков ведут по бесконечному мосту, в клубах свинцового тумана, и обменивают на точно таких же перепуганных бедолаг, которых конвой притащил с вражеского берега, — ради мира на земле.

Я бежала со всех ног, самым коротким путем — через городское кладбище.

Наверное, Лида права, и мне пора заняться фитнесом или любым другим массовым видом спорта. Сейчас я очень хилое создание. Стоило мне промчаться в спринтерском темпе метров сто, как мое неспортивное тело запротестовало — дыхание стало частым, сбилось, шаги замедлились, я свалилась на ближайшую мокрую скамейку, отдышалась и огляделась.

На ночном кладбище совсем не страшно — живые люди тут ходят, зато тихо и очень покойно. Я сидела под высоченным обелиском, а рядом со мной громоздились центнеры тяжелых цепей, тонны мрамора, помпезные детища безвестных скульпторов, и бесконечные золотые буквы складывались в грустную статистическую клинопись почти вычеркнутых из истории девяностых. Что бы со мной было, если бы папа уже лежал здесь? Как бы я сейчас жила — где и с кем…