На крыльях удачи - Лорен Маккроссан

– Ну разве не чудесно проводить выходные с такими родственниками? – заявила Фай, примостившись на подлокотнике кресла и скрестив ноги.

– Не знаю, Фай, подходит ли слово «чудесно». Конечно, замечательно их видеть, но я определенно ощущаю сильную тревогу.

Я с жадностью пила кофе, обжигая кончик языка и время от времени поглядывая на отца, чтобы убедиться, что он ведет себя прилично.

– У моего папы явная склонность к ораторству, и вообще он прирожденный путешественник. Легко можно представить, как он, прилетев из Испании, спускается по трапу самолета с огромным сомбреро на голове и соломенным осликом под мышкой.

– Тогда понятно, почему на нем этот джемпер, – фыркнула Фиона. – Жуткая безвкусица, верно ведь?

– Ага. Слава богу, он еще не начал коверкать слова своим ирландским акцентом.

Фай рассмеялась и внимательно посмотрела на моего отца.

– Конечно, родителям позволительно измываться над детьми, якобы в воспитательных целях, это их право, Милли. Честно говоря, я считаю, общественная мораль предписывает им воспитывать детей, изображая из себя приличных и дисциплинированных родителей, обладающих чувством ответственности. А потом, когда детки подрастают, догоняют их в интеллекте, становятся похожими на них и обретают пристойное социальное положение, родители психуют и теряют чувство меры, доставляя своим отпрыскам массу проблем. Быть родителем, наверное, здорово, но я никогда не смогу стать такой.

– У тебя все получится. И вообще вы с Дэйвом могли бы стать отличными родителями.

Фай больно шлепнула меня по руке:

– Отстань. Мы с Дэйвом не сделаем ничего подобного. Во всяком случае, мне будет жаль моего ребенка, если он унаследует интеллектуальные гены О’Рейли.

– Прекрати, Фай. Это вовсе не так.

Подруга скорчила забавную гримаску и расхохоталась, но притворный смех не мог скрыть ее истинных чувств. Фиона взглянула мне в глаза и пожала плечами.

– Моим старикам удалось воспитать до совершеннолетия лишь одного из их детей, прежде чем они отправились туда, где находятся сейчас. Мне не хотелось бы брать на себя подобную ответственность.

Я молча отхлебнула кофе.

– Впрочем, о чем это я говорю? Увы, на мне и так лежит ответственность. Ну конечно, ведь они же сочли меня виновной в том, что случилось с моим братом.

– Это неправильно.

– Нет. – Фай тряхнула головой. Серьги запутались у нее в волосах. – Мои мамочка и папочка никогда не ошибались. Уж они-то всегда были правы. Не то чтобы я очень уж сомневаюсь в этом теперь, когда не знаю, где они.

– А ты не подумала спросить Мэри? Может быть, она знает, где сейчас ее сестра?

– Я подумывала об этом, но… Не знаю. И даже не уверена, что мне хочется знать это, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Глаза Фай потемнели, она в задумчивости наморщила лоб. Я молча наблюдала за ней и подыскивала нужные слова. Ведь с Фай я чувствую себя гораздо более свободно и непринужденно, чем с кем-либо еще в этом мире, но иногда я не очень представляю себе, как относиться к ее переживаниям, глубину которых никогда не смогу оценить в полной мере. Меня так и не научили быть самаритянкой. Но я, однако, хорошая подруга.

Я поставила чашку и, чтобы успокоить Фиону, сжала ее холодную руку. Фай повернулась ко мне, привычно сморщив нос:

– А, черт, и чего это меня вдруг угораздило заговорить на эту тему? Я сама себя вгоняю в полный депресняк.

– Не будь дурой.

– Ничего не могу с этим поделать, такая уж я, – усмехнулась она. – Пойдем за стол, что ли? Мэри приготовила картошку по тридцати пяти рецептам, и мне хочется отведать все блюда до единого.

Оригинальная теория Фай о родителях подверглась проверке во время обеда, когда мой отец, к нескрываемому удовольствию Кэтлин, начал сбиваться на свой ужасный ирландский акцент. Онья смотрела на него как на инопланетянина, а Мак укоризненно качал головой. Большая часть семейства Хеггарти покинула нас после сытного первого блюда и поджаристого пирога с ревенем. Оставшиеся собрались в гостиной, чтобы выпить после обеда.

Моя мать выглядела, как всегда, безукоризненно в светло-синей прямой юбке, джемпере, жакете бледно-голубого цвета и в туфлях-лодочках. Но когда она с изысканной грацией опустилась на диван рядом с Маком, я заметила, что выпитое шерри сказалось и на ней. Я смотрела, как она говорит, отвечает и кивает, прислушивалась к другим разговорам в комнате, но не принимала активного участия ни в одном из них. Сказанные Маком слова заставили ее откинуть голову и засмеяться – с моей матерью это редко случается. И, о Боже, неужели она ему подмигнула? Или это игра света? Я стиснула зубы, продолжая внимательно наблюдать за ней. Вот она ему улыбнулась – так, словно он подарил ей чек на миллион фунтов стерлингов. А вот, черт возьми, она положила руку ему на бедро…

– Какова мать, такова и дочь, – прыснула Фай, которая также наблюдала за этим обменом любезностями.

Нахмурившись, я подалась вперед, напрягая слух, дабы не пропустить ни слова из их беседы.

– Значит, именно вы обучаете мою дочь серфингу, – продолжила свои излияния матушка, теснее прижимаясь к левому плечу Мака.

– Совершенно верно, миссис Армстронг, именно я.

– О, Мак, зовите меня просто Джорджина. В конце концов, я еще довольно молода. Как говорится, в расцвете лет.

Она хихикнула, потягивая шерри. Мак прикусил губу зубами.

– В самом расцвете, хм… Джорджина… это просто прелестно.

И он уставился на какую-то точку на ковре. Моя мать теснее прижалась к нему.

– Вы, должно быть, очень сильный, Мак, раз занимаетесь серфингом на таких крутых волнах. А в спортзале вы тренируетесь?

О-хо-хо, что же это? Именно так нужно беседовать людям среднего возраста?

– Нет, миссис… Джорджина. Только серфинг – этого мне достаточно.

– А я занимаюсь, – ответила мама, нагнувшись к нему под таким углом, что чуть не уткнулась головой ему в колени. – Мне в спортзале говорят, что у меня фигура тридцатилетней женщины.

– И гормоны подростка, достигшего половой зрелости, – громко фыркнула Фай.

Я заскрипела зубами, чтобы не завопить или не блевануть, глядя на эту парочку. Рука моей матери скользнула по ноге Мака еще выше.

Папа, ты видишь это грехопадение?

Но нет, мой отец увлечен дискуссией с Подригом на тему нелегального производства ирландского самогона. Мак, не мигая, уставился на ковер, словно пытаясь найти в нем смысл жизни.

– Я и сама занималась плаванием, Мак, – просияла моя мать. – Я была… ну просто дитя воды.

– Неужели, миссис… Джорджина?

Его голос зазвучал на несколько октав выше обычного.