Добудь Победу, солдат! - Сергей Абенов

все нормально, оставишь там Александра. Дойди до линии и жди нас, а Георгия отправь сюда.

Арбенов с Ольгой вернулись в лодку, а сержант Загвоздин остался на берегу в охранении. Они сели на скамью на корме, и она спросила, сколько у них времени? Он посмотрел на часы и ответил, что тридцать минут у них есть, может быть, чуть больше.

Чуть слышно шелестел ветер в камышах, и над высотой 32,8 на западном берегу озера показалась луна, осветив гладь воды, но тут же спряталась за угрожающе черной тучей. Неясное предчувствие зародилось в груди Камала, где-то под сердцем, но он решил, что нет причин для беспокойства. Так всегда бывает в конце операции перед последним рывком. Ты все время в напряжении и это напряжение, накопившись, рождает тревогу. Ты все просчитал, и ты обязан переиграть противника, чего бы это ни стоило. Потому что ты должен вывести группу, а в твоей группе теперь твоя сероглазая девочка, и это все равно, беспокоишься ли ты в большей степени о ней, чем о других. У тебя были плохие предчувствия перед операцией, и они не оправдались, и план не полетел к чертям, хотя и пришлось импровизировать. И это хорошо, что Чердынский снял Хохенштауфа, тот мог бы просчитать твои действия. Он дьявольски хитер и умен. Все равно ты должен действовать на пределе возможностей, как будто он продолжает играть против тебя. Особенно теперь, когда рядом с тобой твоя длинноглазая девочка, ты должен думать и действовать на пределе, нет, за пределом своих возможностей. Своих способностей, поправил он себя. Потому что способности и возможности – это разный вещи. Взаимосвязанные, но достаточно разные. Он обнял Ольгу за плечи и понял, что она ждала этого, потому что теснее прижалась к нему и, просунув руку под кителем, обняла его за талию.

– Это озеро, – сказала она, – оно большое. Оно похоже на Байкал? Ты помнишь, ты обещал, что мы поедем на Байкал?

– Байкал, это как море, – он прижался губами к ее волосам. – Конечно, я помню. Но сначала я повезу тебя на Каспий. – Он увидел, как глаза ее загорелись счастьем, и он нашел ее губы и прижался к ним губами, впитывая этот счастливый свет, и загоняя вглубь то нехорошее предчувствие, которое зародилось в груди несколько мгновений назад.

– Здорово, – сказала Ольга, – это так здорово! Я никогда не была на море. Что мы там будем делать?

– Мы возьмем лодку в рыбацком поселке, нет, мы возьмем баркас с мощным мотором, но который работает тихо, почти бесшумно. Я знаю, у кого есть такой баркас. Мы возьмем с собой только воду, соль и хлеб, и снаряжение. Без воды в море надолго уходить нельзя.

– А мы пойдем надолго?

– Да, на несколько дней, – сказал он, – мы выйдем рано утром, это будет в мае, и мы выйдем в открытое море, и тебе будет немного страшно, потому что когда вокруг только вода, и ты понимаешь значение слова вокруг, тогда становится немного страшно. Но тебе нечего бояться, ведь я буду с тобой. Мы возьмем с собой морских червей, – сказал Камал и она спросила:

– А разве бывают морские черви?

– Да, но они не похожи на дождевых, и я научу тебя ловить кефаль. Наша кефаль не такая крупная, как черноморская, но она вкуснее. Когда я подведу пойманную рыбу к борту баркаса, ты возьмешь большой сачок и будешь ждать. И когда из воды покажется голова кефали, ты подведешь под нее сачок, и мы вместе поднимем ее на борт. Потом я поведу баркас к бухточке, о которой мало кто знает, она прячется за камышом и с моря ее не видно, и мы сойдем на берег и я покажу тебе лощинку, в которой в мае цветут тюльпаны, красные и желтые. Лепестки их быстро облетают, но если ты захочешь, мы нарвем две большие охапки, красные и желтые отдельно, и на следующее утро мы будем ходить по палубе баркаса, как будто он застлан красно-желтым ковром. Потом, если захочешь, ты можешь поспать или почитать книгу под тентом, а я разведу костер и буду ждать, пока дрова сгорят и получатся угли и приготовлю прутья. Потом я испеку кефаль на прутьях и разбужу тебя, и мы пообедаем, в бухте всегда теплая вода и мы будем плавать, и доставать со дна ракушки.

– Я могу сделать из ракушек шкатулку, – сказала Ольга, – и в ней можно хранить всякую мелочь. Ну, то, что не очень нужно, или наоборот, то что приятно хранить. А потом?

– Мы дождемся вечера и пойдем на Тюленьи острова, это час ходу от бухты.

– Там живут тюлени? Я никогда не видела живых тюленей!

– Нет, они приходят туда только зимой, и там у них появляются детеныши.

– Как жаль, но может быть, там будет хоть один тюлень? Как ты думаешь?

– Может быть, – сказал он, – но в мае они злые и могут покусать. У них очень острые зубы и они иногда нападают на людей. Острова эти голые, камни и песок, но ночью там красиво. Когда садится солнце, там красиво, и солнце, прежде чем упасть в воду, становится немного приплюснутым снизу, как будто боится холодной воды. Ночью мы отойдем от берега, я знаю место, куда заходит на ночь осетр, и ты узнаешь, что такое ночная рыбная охота. Ты будешь держать большой фонарь, и на его свет станут выплывать из впадины на дне осетры. А я буду держать наготове острогу и выберу не самого большого, я знаю, какого нужно выбирать. И когда я точно рассчитаю, я ударю острогой, она будет привязана к моему запястью тонкой и прочной бечевой. Это делается на тот случай, если осетр крупный, и он может сорвать охотника в воду.

– Но наш осетр не сорвет тебя в воду? – испугалась Ольга, и он успокоил ее.

– Нет, наш осетр будет небольшой, и я с ним справлюсь, а ты уйдешь в каюту, там, на корме есть небольшая каюта, потому что я не захочу, чтобы ты видела, что будет дальше. И потом, мы ведь будем весь день на ногах, и тебе нужно будет отдохнуть.

– А что будет потом, когда ты сделаешь то, что делают с осетром, и когда я отдохну. Я очень быстро отдыхаю.

– Потом мы сделаем с тобой икру, – сказал он, улыбнувшись, – в эмалированном ведре. Сначала мы застелем его марлей и потом выложим икру и накормим ее солью. – Она удивилась его словам, но ничего не сказала. – Мы