Лоренцо Великолепный - Наталья Павлищева

Но помощь оказалась нужна только сначала. Потом отчаянным усилием воли Риарио сумел заставить себя не думать ни о чем, кроме самой службы. А накрепко заученные слова и фразы приходили на ум, вернее, язык, сами. Месса не проповедь, достаточно помнить канонический текст и четко произносить его. Рафаэль Риарио помнил и, хотя голос его дрожал, говорил внятно.

Служба шла по накатанному, как обычно. Разве что дамы тихонько шептались:

– Какой молоденький…

– Только бледный…

– Может, это из-за красного цвета? Или волнуется слишком.

Решили, что волнуется. А как не волноваться, если тебе семнадцать, а ты кардинал и служишь мессу впервые, да еще и в Санта-Мария дель Фьоре!

Служки и певчие в хоре не понимали волнения кардинала. Чего волноваться, кто кроме самих священников, которые проводят такие службы и тексты знают наизусть, поймет, если что-то пропустишь? Такое бывало нередко, сколько раз дирижеру хора приходилось срочно исправлять положение, если священник пропускал важную часть?

Кардинал не пропустил ничего, он произнес все положенные слова, с ужасом понимая, что приближается то самое страшное мгновение… Сколько ни оттягивай, но служба подойдет к концу, и оно наступит!

Мелькнула даже малодушная мысль сорвать окончание службы, сделать вид, что ему плохо, а прерванная служба по правилам прекращается… Но Риарио немедленно отогнал эту мысль, папа не простит срыва задуманного.

– Прощение, разрешение и отпущение наших грехов да подаст нам всемогущий и милосердный Господь…

Как актуально, словно для них слова. Слышат ли эти слова Пацци, Бандини, Маффеи? Слышит ли сам архиепископ Сальвиати? Риарио вспомнил, что того нет в соборе, ушел куда-то еще. Хитрый, не стал сам проводить службу, оставил его, Рафаэля Риарио, наедине с тем, что сейчас произойдет…

Из-за опасных мыслей едва не сбился, хорошо, священник рядом помог, напомнил, что надо.

Да, лучше вообще не думать ни о том, что будет, ни о грехе. Папа Сикст уже отпустил этот грех, так что же переживать?

Никто не обратил внимания на мелкие сбои в службе, а если и заметили, то отнесли это на молодость кардинала. Ничего, привыкнет…

Из собора прибежал служка с сообщением, что месса началась.

– Пора, – архиепископ был спокоен, словно предстояло произнести обычную воскресную проповедь. Браччолини даже слегка позавидовал.

Словно полководец перед боем он оглядел готовых к бою крепких мужчин, за то или иное преступление изгнанных из Перуджи, которым за участие в захвате флорентийской Синьории обещано папское прощение совершенных грехов и возвращение домой.

– Спрячьте оружие получше, никто не должен догадаться о нем.

– Кто же из мужчин ходит без оружия? Даже во Флоренции таких не сыщете, ваше преосвященство, – усмехнулся один.

– Я сказал, спрятать оружие!

Палаццо Веккьо охранялось совсем маленьким гарнизоном, зачем охрана, если вокруг свои?

И на площади народа мало, те, кто не поленился встать пораньше, уже в соборе, где юный кардинал Риарио сегодня служил. Остальные дома либо занимались своими делами, либо завтракали. Последний день Пасхальной недели обещал быть спокойным.

У входа Сальвиати кивнул Якопо Браччолини:

– Вы остаетесь здесь. Ждите моего сигнала. – Повернулся к приведенной им самим группе: – Вы со мной.

Охране у входа пояснил:

– У меня сообщение гонфалоньеру от папы по поводу вот этих. Срочное.

Под твердым взглядом архиепископа стражник отступил в сторону, пропуская Сальвиати с его людьми.

Внутри встретила другая стража, впрочем, тоже неопасная. Услышав объяснение архиепископа, стражник кивнул:

– Вам в канцелярию. Это там. Мессир Петруччи и другие приоры завтракают, еще рано, ваше преосвященство. Подождите, я позову.

Многословный страж исчез, очень кстати оставив злоумышленников без присмотра. Архиепископ коротко приказал:

– Рассредоточиться и пока замереть.

Знал бы он, к чему это приведет!

В канцелярии он приказал троим сопровождающим укрыться во второй комнате и замереть до тех пор, пока не услышат голос Петруччи, а сам остался в первой, куда должен выйти гонфалоньер:

– Стоять за дверью тихо как мыши, пока он не появится.

Дверь за наемниками закрылась с легким щелчком, на который никто не обратил внимания, а зря. Впрочем, остальные двери Палаццо Веккьо после ремонта закрывались так же – легко щелкая.

Гонфалоньер Чезаре Петруччи был удивлен, архиепископ во Флоренции не первый день, если есть какое-то послание, почему не отдал сразу? Или в Риме случилось что-то невероятное, если папа Сикст шлет через своего легата скромному гонфалоньеру Флоренции срочное послание?

– Ваше преосвященство, – подошел под благословение гонфалоньер. – Простите, мы завтракали… Слуга сказал…

– Да, мессир Петруччи, у меня для вас послание от понтифика… – досадуя на неповоротливость оставленных в засаде, громко произнес Сальвиати. Неужели не слышат голос гонфалоньера? Самое время выскочить и прикончить этого Петруччи.

– Что случилось, ваше преосвященство?

За дверью был слышен шум, архиепископ тревожно оглянулся, повторив:

– Срочное послание…

Петруччи понял, что дело нечисто, воспользовавшись тем, что архиепископ отвлекся на запертый вход во вторую комнату канцелярии, он выскользнул в коридор, захлопнув за собой и эту дверь и оставив архиепископа и его людей в ловушке. Все просто – после недавнего ремонта в двери были вставлены новые замки, которые закрывались, стоило дверью хлопнуть, но открывались что снаружи, что изнутри только ключами. Это было сделано не столько для безопасности от нападений, сколько от воров. Проникнув в Синьорию, выбраться оттуда было трудно. Не зная об этом, почти все сопровождающие Сальвиати и он сам оказались запертыми в разных комнатах.

Но оставался еще Браччолини с его вооруженными бандитами.

В соборе появление Бандини заметил не только священник.

– Лоренцо, – тревожно прошептал Полициано.

– Что?

– Пришел Джулиано.

– Я же сказал, не выходить из дома! – прошипел старший брат, стараясь, чтобы голос не мешал службе, которая подходила к концу.

– Он не один, с ним Бандини и, кажется, Франческо Пацци.

Пальцы Лоренцо сжались так, что костяшки побелели.

– Глупец! Надеюсь, он хотя бы в кольчуге. Нельзя допустить, чтобы Джулиано вышел вместе с Пацци из собора. Как только выйдем, они постараются напасть.

Лоренцо понимал, что это возможно и без Джулиано, он ждал нападения, а потому выбирал только между возможностью выйти из собора вместе с юным кардиналом или будучи окруженным плотным кольцом своих людей, через которое не пробиться. Пожалуй, второе надежней. Но теперь нужно ждать, когда подойдет Джулиано.