Жеребец - Джеки Коллинз

Они вышли из комнаты. Боль в ноге не унималась, голова гудела, я почувствовала, что куда-то проваливаюсь…

Ну вы представляете, а? Сижу снова в поезде рядом с лучшей подружкой моей Алекс, верной и мудрой Мадлен. Даже не вышло поцеловать на прощание мою милую малышку. Мне просто-напросто не дали взглянуть на нее.

— Не повезло, да? — спросила Мадлен уже, наверное, в шестой раз.

Похоже, она получает странное удовольствие, глядя на мою унылую рожу.

— Да, — буркнул я, желая, чтобы она проглотила язык.

— А что ты будешь делать сегодня вечером?

— Как всегда. В клуб пойду.

— О, везет же тебе. А я вот совсем одна осталась. Джонатан уехал, а в квартире мне одной страшно. Неужели она рассчитывает на мое сочувствие? Минут пять благословенного молчания, потом:

— Послушай, Тони, а нельзя мне пойти с тобой в клуб? Меня никто не заметит, я тихонечко сяду где-нибудь и не буду тебе мешать.

Я нахмурился. На кой черт она мне сдалась?

— Нет, Мэдди, тебе будет трудно — тебя без конца будут куда-то пересаживать, дергать. Субботняя ночь для нас — сумасшедший дом.

— Ну, пожалуйста, Тони, я на все согласна. Алекс сама попросила бы тебя провести меня, я уверена. Она ведь говорила, что нам с тобой нужно держаться вместе.

Держаться вместе? Это еще что такое? И почему мою бедную малышку угораздило свалиться с какой-то идиотской клячи?

— Так мы договорились, да?

Черт побери, да заткнется она когда-нибудь или нет? Боюсь, бедолаге, которому доведется с ней спутаться, придется то и дело затыкать ей пасть кляпом, чтобы перевести дух.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился я. Не то она все уши прожужжит Алекс о том, как я отказался провести ее в «Хобо». Господи, как она мне надоела! Трещит без умолку про все на свете, выставляя напоказ толстые ноги в узорчатых чулках.

Наконец-то долгожданный Кингз-Кросс!

— Ты меня подбросишь. Тони? Опять влип. В такси всю дорогу до Челси она не закрывала рта ни на секунду. На прощание спросила:

— Ты не сможешь за мной заехать часов в восемь? Нет, только не это!

— Извини, Мэдди, но мне нужно навестить своих предков. Если хочешь прийти в клуб, то я буду там после полуночи.

Морда сразу вытянулась. Поделом ей.

— Ах, как жалко. А я думала, мы успеем поужинать вместе.

— Извини, радость моя, долг зовет.

— О, Алекс так расстроится, когда я ей расскажу. Можно подумать, что я отшиваю Алекс!

— Сама видишь, ничего не выходит. Может, как-нибудь в другой раз.

Я вскочил в такси и велел водителю трогать.

— Тогда до встречи, — помахала мне Мадлен.

Похоже, сдаваться она не собиралась, хотя я сомневаюсь, что у нее хватит духу заявиться в клуб после полуночи в одиночку.

Чувствовал я себя препаршиво. Еще вчера я был на седьмом небе от счастья, а сегодня на душе скребли кошки. Бедная малышка лежит там в постели с вывихнутой ножкой, а мне даже проститься с ней не позволили. Проклятие! Я так хотел поделиться с ней своими планами на будущее и, уж конечно, остался бы рядом с ней до полного выздоровления, но мамочка с Мадлен в два счета выдворили меня вон.

Моя конура показалась мне особенно неуютной. Как я мог мечтать о том, чтобы поселить здесь Алекс! Вот если бы удалось избавиться от Мадлен, я мог бы переехать к Алекс. Да, прекрасная мысль — для начала это нас вполне устроит.

Сочетаться браком мы могли бы в Кикстон-холле, причем как можно быстрее, чтобы никто и опомниться не успел. Надо предупредить Алекс. Только когда это теперь случится? Ведь лечит ее похотливый зануда доктор Саттон.

Ладно, с самого утра в понедельник начну присматривать подходящее местечко для нового клуба. Пока Алекс нет, надо покончить хотя бы с этим.

В течение всего полета от Нью-Йорка до Лондона мы с Бенджамином не разговаривали.

Собственно, молчать мы начали сразу по окончании этого гнусного вечера в обществе Бена Кретина-младшего.

Когда самолет пошел на посадку, Бенджамин вдруг повернулся ко мне — в лице ни кровинки, весь дрожит — и прошипел:

— Я хочу, чтобы мы развелись, Фонтэн. Меня как громом поразило!

— Что ты хочешь?

Он откашлялся, пока я изучала его испещренную бесчисленными бороздками морщин физиономию.

— Я настаиваю на разводе, — сказал он. Я уставилась в окно, не зная, что ответить. У меня просто язык отнялся. Старый идиот сам требует развода! Что за насмешка? Так унизить меня! Да как он смеет!

Я холодно улыбнулась:

— Извини, старичок, но я не в восторге от твоего предложения.

Внутри у меня все бушевало от ярости.

— У тебя нет выбора, — хмуро сказал Бенджамин. — Я организовал за тобой слежку.

Он вытащил из портфеля толстую кипу бумаг.

— Здесь все отчеты про тебя с Алленом Грантом и Тони Блейком. У меня даже фотографии есть.

Он протянул мне снимок размером десять на восемь дюймов, изображающий нас с Тони в постели в нью-йоркских апартаментах.

Господи, как я плохо получилась! А Тони такой волосатый, словно орангутан, — фу!

— Где ты это взял? — спокойно спросила я.

— Адаме.

— О! — только и выдавила я. Вот плюгавый уродец! Все мысли у меня смешались. Нужно срочно связаться с адвокатом.

— В аэропорту нас встречают две машины, — сказал Бенджамин. — Я остановлюсь в «Кларидже», а ты можешь жить в доме, пока его не продадут.

Голова у меня шла кругом. Что я сделала этому старику, что он так со мной обращается?

— Я, конечно, выплачу тебе приличные отступные, хотя и не обязан это делать, а соболью шубку можешь считать моим прощальным подарком.

Он засунул уличающие меня документы в портфель, и в ту же секунду самолет плавно сел на посадочную полосу.

По какой-то совершенно неведомой дурацкой причине мои глаза наполнились слезами, и я сказала:

— А я-то думала, что ты меня любишь. Бенджамин грустно посмотрел на меня.

— Я тоже думал, что ты меня любишь. Он отстегнул ремень и встал.

— До свидания, Фонтэн. Желаю тебе счастья.

Я выспался всласть. Видеть никого не хотелось, поэтому я сходил в кино и завалил в клуб совсем рано. Посетителей еще не было. Я велел Франко заказать для меня шеф-повару сочный бифштекс с чипсами. Пришел Цветик, подсел ко мне. Вид у него был мрачный и унылый.