Флот Миров - Эдвард М. Лернер

Эрик вновь углубился в лабиринт полок. Как только его шаги затихли, Кирстен поняла, что он успешно телепортировался.

– То есть через несколько минут, - пояснила она теперь, когда он уже не мог с ней спорить. Один из них должен вернуться с сообщением о находке, прежде чем другой - она - предпримет новый отчаянный шаг.

Кирстен рассмотрела старые даты в серийных номерах некоторых сваленных здесь запасных частей. Пыль покрывала и полки, и большую часть хранившихся на них предметов. Мерцающий свет, проникавший в хранилище снаружи, через окошко двери, рассеял ее последние сомнения: эту часть корабля не посещали уже давно. Граждане никогда бы не оставили на пути к аварийным запасам неисправные фотодиоды.

При первом же прикосновении Кирстен дверь со слабым скрипом открылась.

Кирстен вглядывалась в пространство коридора, но так никого и не увидела. Чувствуя себя маленькой рыбкой в непомерно большом круглом аквариуме, она, сжимая в руках коммуникатор, побежала по изогнутому коридору к похожему на паутину узкому мостику, который вел прямо на «Большой риск». Если ей повезет, программное обеспечение скомпенсирует тряску и дерганье строк и позволит обеспечить приличное качество съемки. Она забралась на мостик… да, там была гравитация. Ей удалось благополучно перебежать на корабль.

Сердце у Кирстен отчаянно билось, когда она стремительно нырнула в древний воздушный шлюз, оба люка которого были открыты. Имплантированные часы показывали, что у нее есть еще четыре минуты до следующей возможности вернуться на «Исследователь». Помня о том, что всякий корабль должен иметь что-то подобное мостику и что обычно мостики располагаются в носовой части, она пошла вперед.

Повсюду были остро очерченные углы и никаких следов столь любимых гражданами закруглений. Сквозь открытые двери-люки виднелись кресла и койки: вполне пригодные для резервантов. Запоры и задвижки на дверях-люках были смонтированы в равной степени обычно, на высоте, естественной для резервантов. Освещение с потолка, ставшее ярче, едва Кирстен сунула голову в каюту, было приятно для глаз. Голографический куб, который она обнаружила за небольшой откидной полкой, представлял изображения мужчин, женщин и детей.

Судя по всем этим бесконечным мелким деталям, пред ней несомненно был корабль резервантов. Или правильнее сказать - корабль людей?

Стремительно проходя по кораблю в поисках мостика, Кирстен продолжала видеосъемку. Для очередной возможности возвращения оставалось менее минуты. Следовало вернуться в хранилище, к диску.

Но она устремилась вперед.

Еще одна каюта, знакомая ей, как и помещения на ПЗ-4. Гораздо большее помещение неизвестного назначения, где на стене висел наскоро набросанный на свернувшейся хрупкой бумаге список - написанный от руки по-английски. И повсюду голограммы. Несомненно, она попала в грузовой отсек; его палуба была наполовину пуста, а на полках хоть шаром покати. На всех полках были крепящие тросы и скобы. Корабль обеспечивал и гравитацию, и невесомость.

Гудок коммуникатора.

– Вернусь в следующий пятиминутный интервал. - Кирстен точно не знала, кому именно дала это обещание.

И, наконец, вот он, мостик. Противоперегрузочные сиденья. Средства управления, предназначенные для таких же рук, как у нее. И множество голографических экранов.

Кирстен застыла, как завороженная. Пустой грузовой отсек! Вне всякого сомнения, его содержимое вывезли на Херф, изучать. Вероятно, этот груз находится где-то глубоко в недрах Института изучения человека.

Может быть, этот корабль с «ДП № 4» когда-то приземлялся на Херфе и груз извлекли именно там. Может быть, груз перемещали к причальному отсеку для переноса на меньший по размерам корабль граждан, чтобы отправить на Херф. В конце концов, что это был за корабль, большого значения не имело. Внезапная догадка заключалась в том, что груз отсюда переместили - и наверняка не по подвесному узкому мостку.

Кирстен бросилась назад в пустой грузовой отсек. Там, на палубе, между двумя пустыми полками, она отыскала трансферный диск. Хотя она не сомневалась, что обнаружит его, однако его присутствие здесь казалось неуместным. Словно его искусственно «пересадили» сюда. Часы на запястье указывали, что до того, как Омар в очередной раз уравняет скорость и курс кораблей, остается чуть больше двух минут. Это давало Кирстен более чем достаточно времени, чтобы взять что-нибудь на память.

В одной из кают она заметила украшение, искусное рукоделие определенно незнакомого ей рода. Оно висело на том же шпангоуте, где находился люк. Наличие - равно как и отсутствие - этой «картины» невозможно было заметить, если не войти внутрь каюты.

«Картина», выполненная в виде тысяч узелков и стежков, изображала цветы и бутоны. Основой для изображения служила плотно сотканная материя. Текстура ткани могла быть и голограммой, так что Кирстен прикоснулась к ней лишь кончиками пальцев. Узелки, как и основа «картины», на ощупь казались своего рода естественными нитями. Расцветка была приглушенной - выцветшей? - а деревянная рама оббита. Кирстен взяла и украшение, и раму, точно не зная, почему они показались ей столь важными. В одном углу деревянной рамы имелись сквозные отверстия. Она подумала, что это следы какого-то маленького животного.

Оставалось менее двух минут.

И шагнула в комнату отдыха, но уже на «Исследователе».

– Кирстен вернулась! - сказал Эрик, по-видимому для Омара. - Что случилось?

– Да решила быстренько осмотреться. - Она протянула ему примитивную «картину» в деревянной раме. - Покупка под настроение.

В дверном проеме появился Омар.

– Кирстен, о чем ты думала?

Она продемонстрировала самое последнее изображение в своем коммуникаторе. На голограмме были небольшая часть грузового отсека, трансферный диск, а рядом с ним пятнадцатиразрядное клеймо.

– Я подумала, что с помощью этого адреса и «Исследователя», позволяющего уравнять курсы, мы можем посещать корабль наших предков когда захотим, без всяких ограничений.

Тысячи людей толпились на широком проспекте, размахивая плакатами и выкрикивая призывы. Еще десятки тысяч тоже что-то кричали из-за ограждений. Вверху проплывали золотистые сферы величиной с грейпфрут: полицейское наблюдение. Это было дистанционно управляемое оборудование, несущее акустические оглушающие устройства, станнеры; испускаемые ими лучи, в отличие от их действия, были невидимы.

Неистовство толпы нарастало по мере того, как все больше людей падало. Затем отряды АРМ в черной форме заполнили голограмму, словно нахлынула волна; они шли вперед плечом к плечу, ряд за рядом. Толпа бросилась врассыпную, топча тех неудачников, что не успели унести ноги. Очень скоро широкий бульвар опустел, осталось лишь несколько раздавленных тел и брошенных транспарантов. На ветру развевался написанный от руки плакат, складки и изгибы мешали прочесть размещенный на нем призыв. Выли сирены; доплеровские системы позволяли отличить полицейские машины, преследовавшие протестующих демонстрантов, от приближающихся машин скорой помощи.