Глядящие из темноты - Максим Голицын

— Если ты думаешь, что я намерен что-то скрыть от Комиссии…

— Да нет же! У меня и в мыслях не было. — (Было, промелькнула унылая мыслишка). — Речь идет о нашей стратегии! Боюсь, понаделали мы ошибок, не желая того…

— Делали, что могли. Согласно ориентировке. Пришлось, конечно, импровизировать, но…

— Ориентировка, — терпеливо проговорил Леон, — была неверной.

— Сверхновая, — согласился Берг, — неучтенный фактор.

— При чем тут сверхновая…

— Хорошо, — сдался Берг, — эти твои лепреконы — тоже неучтенный фактор. Вот составишь толковый, подчеркиваю, толковый доклад, не слишком-то злоупотребляя домыслами, я тебя поддержу. Что еще?

«Он откупается от меня, — неожиданно подумал Леон, — это все из-за Сорейль. Совесть гложет, вот он и пошел на попятную».

Он поднял руки ладонями вверх, словно сдавался противнику.

— Сам знаю… доказательства…

— Быть может, и доказательства найдутся, — Берг сегодня был на удивление благодушен. — А нет, так еще никого из-за гипотез из Корпуса не выставили…

Он вытянулся на постели, закинул руки за голову.

— Эх, сюда бы пару погодных установок! Расстреляли бы тучи, грызунов бы чертовых повывели… И, очень между нами, централизация еще никому не навредила… Ретра вполне могла бы стать столицей мощной империи. Если не пороть горячку… Солер ведь не устоит, попадет в долговую зависимость, а там, глядишь, и…

— Далеко смотришь, приятель, — угрюмо заметил Леон.

— Миссия — дело долговременное. Мы с тобой переживем его светлость как минимум втрое. При их-то ранней смертности… А общество на этом этапе разбивается такими резкими скачками, что мы, быть может, еше успеем увидеть…

Леон помотал головой:

— Не-а… Нас отсюда снимут, а то не знаешь! Чтобы глаза не мозолили… лет двадцать дадут поработать и снимут. Перебросят куда-нибудь на… Куда сейчас миссию готовят?

— На Киклоп…

— Во-во… к каннибалам. Это надо же — реактивный двигатель изобрели, а братьев по разуму жрут как миленькие.

— Ну, с таким-то историческим багажом! Впрочем, Эфроимсон тогда докладывался, помнишь, на Сиднейской школе, что дело тут вовсе не в традиции, хотя традиция — вещь почтенная. А имеем мы, увы, как всегда, примат материи над духом… Азотистых соединений там маловато, что верно, то верно…

— Хотел бы я все-таки увидеть хоть одного, — невпопад заметил Леон. — Пока нас не съели…

— Кого увидеть? — удивился Берг. — Киклопа? А то ты их не видел! Или проспал тогда? Стандартный европеоидный тип, мелковаты, правда. Ножки кривенькие…

— Да нет, корру… — поморщился Леон. Почему-то неприятно было произносить табуированное слово, он бы с удовольствием сказал «сам знаешь, кого», но с Бергом такие штуки не проходят.

— Так ведь нету их! — удивился Берг.

— Ты ж сам велел подготовить доклад…

— Правильно! Поскольку какой-то пусковой фактор у местных суеверий вполне мог иметь место… Вот и займись этим. Выясни. Поспрашивай…

— Да они не хотят об этом говорить…

— Значит, не умеешь спрашивать. А ты спроси так, чтобы захотели. Считай это полевой практикой, договорились? Ну ладно, а теперь баиньки. Тепло, сухо, что еще человеку надо…

— Начальничек, — пробурчал Леон, удаляясь в свою спальню.

Его словно подбросило на постели — звук глухого удара, словно мешок, набитый тряпьем, шлепнулся об пол, потом приглушенный вскрик:

— Ради Двоих!

И еще один странный звук, словно кто-то полоскал горло, потом закашлялся, захлебнулся. И кто-то, Леон даже спросонья не понял кто, кричал:

— Огня! Дайте огня!

Берг в смежной комнате тоже проснулся — Леон слышал, как тот с грохотом ворочается, натыкаясь на прикроватную ширму…

«Это он потому, что в Солере таких нет», — подумалось ни с того ни с сего…

Отблески пламени метнулись по резной панели, по шпалере, увитой неправдоподобно пышными, точно булки, розами… Кто-то зажег факел, выдернув его из укрепленного в стене штатива…

В дверях он столкнулся с Бергом.

Тени метались по заспанному лицу напарника, и оттого выражение его было трудно прочесть. Левой рукой — в правой был церемониальный короткий кинжал — он ухватил Леона за плечо.

— Не горячись, — проговорил он сквозь зубы. — Сами разберутся.

— Разберутся ли? — с тоской пробормотал Леон.

— Ну… — в голосе у Берга сквозила некоторая неуверенность, — поглядим…

Поглядеть было на что. На полу в холле лежало то, что он спросонок принял за мешок. Теперь мешок словно отрастил руки, и руки эти царапали каменный пол.

— Измена… — голос был слабый, в груди у говорившего булькало, впрочем, уже тише. — Я не… Свет разгорелся ярче — теперь Леон видел, что лежавший одет в цвета Солера. Один из гвардейцев, состоявших при миссии, — сколько их всего было во творце? Наряд, не больше…

«Слишком полагались на слово Орсона, — подумал он, — а не надо бы…»

Пламя факела, которое раздувал тянущийся от двери поток воздуха, дернулось и затрещало — дверь захлопнулась.

Ансард стоял в проеме, всей своей мощной фигурой налегая на засов. Портьера облекла его плечи, точно мантия, — он раздраженно взмахнул рукой, сорвал тяжелую ткань и швырнул на пол.

Камзол его был заляпан чем-то темным, и Леон не сразу сообразил, что это кровь, и лишь потом — что кровь не Ансардова…

— Измена, — повторил Ансард вслед за умирающим, лихорадочно блеснув глазами, — измена! Амбассадоры…

— Что… — начал было Берг, но Ансард не дал ему договорить:

— Гвардейцы наши убиты… Тех, что стояли на посту, зарезали, точно свиней, а в караулке… я будил их, будил… Встретил там одного, убегал по коридору… не успел… Одет как слуга, а дрался как солдат… Хорошо дрался.

— Я ничего не слышал, — пробормотал Леон.

— Уходим, амбассадоры, — терпеливо, но настойчиво проговорил Ансард, — пока это еще возможно… Поднимайте святого отца, будите слуг… Жду вас в покоях его светлости… быстрее, умоляю вас…

Его светлость встретил их в полном облачении, подтянутый, — видно, способность встречать опасность лицом к лицу прилагалась к остальному неотчуждаемому имуществу в роду солерских владык.

— Да как он посмел, этот мерзавец? — В голосе его звучало безмерное удивление. — Пренебречь словом… долгом гостеприимства…

— Ваша светлость, но где ваши люди? — прервал Берг. — Где оруженосец?

Лицо у маркграфа было темным.

— Там же, где мои гвардейцы. Похоже, тот, кто поднес им кувшин вина, угостил их не только вином…