Полосатый катафалк - Росс МакДональд

— Вы знаете, как он умер?

— В самых общих чертах. Несчастный случай в горах. С ним тогда был Мрак. Почему бы вам не спросить Марка?

— Марка нет дома. Или это не так?

— Нет, он уехал. По словам Изобел, на озеро Тахо. — Она наклонилась ко мне, обдав меня сильным запахом духов. — Что там происходит, мистер Арчер?

— Я не говорил с ними сегодня. Они ищут тело Гарриет. Последний раз ее видели там, и в озере была найдена ее шляпка. Собственно, это я нашел ее.

— Значит ли это, что ее нет в живых?

— Я все еще надеюсь, что нет. Остается лишь надеяться.

— Думаете, Гарриет погибла? Ее убил Брюс Кэмпион?

— Он говорит, что не убивал.

— Что еще ему говорить? Что он выиграл от ее смерти?

— Далеко не все убивают из выгоды.

Мы сидели рядом и молчали, слушая дыхание друг друга. Для меня она была не столько женщина, сколько человек, которому вдруг стало очень больно. Она вдруг поняла, что не все имеет счастливый конец и что поступки далекого прошлого могут оборачиваться печальными последствиями.

— Вы проделали этот большой путь, чтобы спросить меня об этом, миссис Хэтчен? Увы, ничего утешительного у меня нет. Извините.

— Вы не виноваты. И я приехала не только задавать вопросы. Я получила письмо от Гарриет. И мне стало ясно...

— Когда?

— Вчера, но не надейтесь ни на что такое. Она написала письмо еще в прошлое воскресенье. Еще до всех событий. Очень трогательное письмо. Оно помогло мне взглянуть на себя и на нее по-новому.

— Что она хотела?

— Не могу повторить дословно, хотя прочитала в самолете раз двадцать. Если хотите, читайте сами.

Я включил верхний свет. Она порылась в своей леопардовой сумочке и вытащила оттуда помятый конверт. Письмо, адресованное миссис Хэтчен, было отправлено в понедельник в 9.42 утра. В конверте был один густо исписанный листок. Первые строки уходили вверх, остальные клонились книзу. Последние строчки находились под углом в тридцать градусов к краю страницы.

"Дорогая мама!

Мне трудно писать это письмо, потому что мы никогда не говорили с тобой как женщина с женщиной. Наверное, в этом есть моя вина. Очень глупо и по-детски вышло, что я уехала, не попрощавшись. Я очень боюсь (я всегда чего-то боюсь, да?), что ты не одобришь нас с Берком, а этого я не вынесу. Он для меня луна и звезды, огромная сияющая луна и жестокие яркие звезды. Ты и не подозревала, наверное, что я могу так чувствовать. Но это не так. Я люблю его и выйду за него замуж. Мне все равно, что скажет Марк. Когда я с ним, я покидаю свое унылое, маленькое, заурядное "я". Это Принц, смуглый Принц, который примеряет мне, Золушке, хрустальный башмачок, учит меня танцевать под музыку, которую я раньше никогда не слышала, — музыку небесных сфер. Стоит ему дотронуться до меня, и мертвый холодный мир оживает, мертвая холодная Гарриет оживает.

Это может показаться бредом, но я пишу то, что думаю. Я попробую писать поспокойнее. Мама, мне нужна твоя помощь. Я знаю, что могу на тебя рассчитывать, несмотря на все эти годы разлуки. Ты знала, что такое любовь, и страдала во имя любви. Теперь и я узнала, что такое романтическая любовь. Все дело в том, что нам нужны деньги — нужны сейчас, если мы хотим пожениться. У Берка есть кое-какие неприятности (ничего особенного), и мне не следовало тащить его с собой в Штаты. Если мы достанем денег, то собираемся в Южную Америку (держи это в тайне). Кроме тебя, нам некому помочь. От Марка помощи ждать не приходится. Он ненавидит Берка. Думаю, что и меня тоже. Говорит, что наймет сыщиков и сорвет наши планы. Поскольку он один из распорядителей наследства тети Ады, я ничего не могу сделать, пока мне не исполнится двадцать пять. Вот я и прошу тебя одолжить мне пять тысяч долларов до января. Если согласна, то подготовь их для меня, и я сразу же дам о себе знать, как окажусь в Мексике.

Мама, дорогая, прошу тебя! Впервые в жизни я прошу тебя о чем бы то ни было. Мне надо только одно: чтобы мы с Берком были счастливы. Если я потеряю его, то умру.

Твоя любящая дочь Гарриет".

Я сложил листок и снова спрятал его в конверт. Миссис Хэтчен смотрела на меня так, словно это письмо было живым существом и я мог сделать ему больно.

— Странное и прекрасное письмо, не правда ли?

— Мне так не показалось. Меня смущают в нем кое-какие намеки. Когда Гарриет писала, она не очень ясно мыслила.

— Что вы хотите этим сказать? — возразила миссис Хэтчен. — Бедняжка была в жутком состоянии. Она страшно поскандалила с отцом. Изобел мне рассказывала — Гарриет сражалась за самое дорогое.

— Как и Кэмпион. Но для него, похоже, самое дорогое — это пять тысяч долларов.

— Кэмпион?

— Это настоящая фамилия Берка Дэмиса. Сейчас он в тюрьме Редвуд-Сити. Так как насчет денег? Вы все еще готовы их одолжить?

— Да, если она жива. Они у меня с собой. Мы с Кейтом поехали вчера в Гвадалахару, и я сняла их со счета. Это часть того, что выплатил мне после развода Марк, и Кейт не возражал.

— Надеюсь, деньги не при вас?

— Они в сейфе отеля.

— Пусть там и лежат. Гарриет они не понадобятся. Вряд ли это была ее идея. — Я посмотрел письмо на свет. — Вы щедрая женщина, миссис Хэтчен. Я думал о вас иначе.

— И правильно делали. — Ее глаза сузились, уголки рта опустились. — Пожалуйста, выключите свет. И не смотрите на меня. Я старая уродина, пытающаяся откупиться от прошлого. Но я опоздала на пятнадцать лет. Я не имела права тогда бросать Гарриет. Может, ее жизнь сложилась бы иначе.

— Это еще как сказать. — Я выключил свет и заметил, что дом Блекуэллов погрузился во тьму. — А почему вы ушли от Марка Блекуэлла? Изобел имеет к этому какое-то отношение?

— Нет, он ею не интересовался. Он вообще не интересовался женщинами, в том числе и мной. — В ее голосе появились жестокие нотки. — Марк — маменькин сынок. Странно слышать это о профессиональном военном, да? Но это так. Его отец, полковник, погиб в первую мировую войну. Марк был единственным сыном, и мать души в нем не чаяла. Она вцепилась в него мертвой хваткой. Она жила с нами в первый год нашей женитьбы, и он плясал под ее дудку, а я была у него на втором плане. Другие женщины мне рассказывали о себе такое же. Выходишь за человека, потому что он ведет себя прилично и не тащит сразу в постель. Беда только, что и потом он ведет себя так же. В постели Марк был хуже школьника. Что я выдержала, прежде чем забеременела! Но об этом не стоит. Потом умерла его мать. Я надеялась, что он наконец-то обратит на меня внимание. Но он перенес свою страсть на бедняжку Гарриет. Ужасно, когда один человек превращает другого в игрушку, куклу, фантом. Он следил, что она читает, во что играет, с кем дружит. Он заставлял ее вести дневник и давать ему читать, а когда уезжал по службе — посылать ему. Он так задурил ей голову, что она не понимала, девочка она или мальчик и кто он ей, отец или любовник.