Луиза Сан-Феличе. Книга 1 - Александр Дюма

Он приоткрыл дверь и свистнул.

Лежавшая на ковре возле кровати своего хозяина крупная испанская ищейка вскочила, положила лапы на грудь короля, всю разукрашенную орденами и орденскими лентами, и принялась лизать его лицо, по-видимому доставляя этим своему хозяину не меньшее удовольствие, чем себе самой.

— Это воспитанник Феррари, — сказал король, — он мне его тотчас же приведет.

Потом изменив голос и словно обращаясь к ребенку, он сказал:

— Где же наш дорогой Феррари, Юпитер? Пойдем поищем его. Ату, ату! Юпитер все понял: он раза три-четыре пробежал вокруг комнаты, принюхиваясь и радостно лая, потом стал скрестись в дверцу потайного хода.

— Ах, так мы уже напали на след, славный мой пес? — воскликнул король. Засветив от большого канделябра свечу, он отворил дверцу и приказал:

— Ищи, Юпитер, ищи!

Кардинал следовал за королем, сначала чтобы не оставлять его одного, а затем из любопытства.

Юпитер кинулся в конец прохода и стал скрестись во вторую дверь.

— Значит, мы на правильном пути, милый мой Юпитер? — продолжал король. И он отворил вторую дверь; за нею была пустая приемная. Юпитер бросился к двери, находившейся против той, откуда они вошли, и уперся в нее лапами.

— Смирно, смирно! — приказал король и повернулся к Руффо: — Мы у цели, кардинал

И он отворил третью дверь.

Она вела на узенькую лестницу. Юпитер бросился туда, проворно пробежал ступеней двадцать и опять стал скрестись в дверь, повизгивая.

— Zitto! Zitto! 27 — сказал король.

Король отворил и эту, четвертую дверь; на сей раз он оказался у цели: курьер, одетый и обутый, спал на походной койке.

— Видели? — спросил король, гордый догадливостью своего пса. — Подумать только — ни одному из моих министров, включая и министра полиции, не сделать того, что сделал сейчас этот пес!

Юпитеру очень хотелось броситься на ложе своего воспитателя и кормильца Феррари, но король рукой сделал ему знак, и он спокойно стал позади хозяина.

Фердинанд направился прямо к спящему и слегка коснулся его плеча

Как ни легко было это прикосновение, Феррари тотчас же проснулся и сел на койке, растерянно озираясь, как человек, которого разбудили в самом начале сна; но, узнав короля, он тотчас соскочил с койки и стал, вытянув руки по швам, в ожидании распоряжений его величества.

— Можешь отправиться в путь? — спросил король.

— Могу, государь, — отвечал Феррари.

— И поспешить в Вену, не останавливаясь в дороге?

— Да, государь.

— Сколько дней тебе потребуется, чтобы добраться до Вены?

— В последний раз я потратил пять дней и шесть ночей; но я рассчитал, что можно ехать быстрее и выиграть часов двенадцать.

— А сколько дней надо тебе отдыхать в Вене?

— Столько, сколько потребуется лицу, к которому обращается ваше величество, на то, чтобы ответить вам.

— Значит, ты можешь вернуться сюда через двенадцать дней?

— Даже раньше, если меня там не задержат и если не случится никакой беды.

— Пойди в конюшню, сам оседлай лошадь; скачи на ней как можно дольше — даже если совсем загонишь ее; потом оставь на любом постоялом дворе, а на обратном пути заберешь.

— Будет исполнено, государь.

— Никому не говори, куда едешь.

— Не скажу, государь.

— Вручи это письмо императору в собственные руки, а другому никому не отдавай.

— Будет исполнено, государь.

— Никому, даже самой королеве, не доверяй ответ.

— Не доверю, государь.

— Деньги у тебя есть?

— Есть, государь.

— В таком случае поторопись.

— Отправляюсь, государь.

И в самом деле, преданный слуга поспешил спрятать королевское послание в кармашек, вшитый в подкладку его куртки, взял под мышку узелок с бельем и надел на голову картуз. Затем он, ни о чем больше не спросив, собрался выйти на лестницу.

— Ты что ж, даже с Юпитером не простишься? — спросил король.

— Я не осмеливался, государь, — ответил Феррари.

— Ну, обнимитесь, ведь вы старые друзья и оба мои верные слуги. Человек и пес бросились друг другу в объятия, они только и ждали позволения.

— Благодарю вас, государь, — сказал курьер.

И, смахнув слезинку, он устремился вниз по лестнице, чтобы нагнать утраченные минуты.

— Либо я сильно ошибаюсь, либо это человек, который, не задумываясь, даст убить себя ради вас, государь, — сказал кардинал.

— Мне и самому так кажется. Поэтому я думаю, как бы вознаградить его. Феррари давно уже исчез из виду, когда король с кардиналом еще не добрались до нижних ступенек лестницы.

Тем же путем, каким они недавно вышли из покоев Фердинанда, оба возвратились обратно, затворяя за собою остававшиеся открытыми двери.

Секретарь королевы ожидал в передней, чтобы подать королю ее записку.

— Вот как? — произнес король, взглянув на часы. — В три часа ночи? Должно быть, что-то особенно важное.

— Государь, королева увидела, что ваша комната освещена, и предположила, что вы еще не спите.

Король распечатал письмо с тем неприязненным чувством, какое всегда вызывали у него записки жены.

— Что ж, занятно! — сказал он, пробежав первые строки. — Похоже, назначенная на завтра охота летит ко всем чертям!

— Не смею спросить у вашего величества, о чем говорится в письме.

— Ах, спрашивайте, спрашивайте, ваше преосвященство. Меня извещают о том, что по возвращении с празднества и вследствие полученных важных новостей генерал-капитан Актон и ее величество королева решили назначить на сегодня, на вторник, чрезвычайное заседание Совета. Да будут благословенны королева и господин Актон! Но разве я их тревожу? Так пусть следуют моему примеру и оставят меня в покое.

— Государь, на этот раз мне кажется, что ее величество королева и господин генерал-капитан правы; заседание Совета представляется мне совершенно необходимым, и чем раньше оно состоится, тем лучше.

— В таком случае я хочу, чтобы и вы приняли в нем участие, дорогой кардинал.

— Я, государь? Я не имею на это права.

— Зато у меня есть право вас пригласить. Руффо поклонился.

— Хорошо, государь, — сказал он. — Другие принесут на совещание свои способности, а я — свою преданность.