Сестры Тишины. Глупышка - Вера Чиркова

Олтерн мгновенно напрягся и уставился на нее самым подозрительным и пронзительным из своих взглядов.

– А тебе откуда про них известно? Да сними ты, наконец, эту тряпку, не могу я разговаривать, когда не вижу глаз человека.

– Мне нетрудно, – безразлично отозвалась монашка, – только не падайте в обморок. А про тайные ходы известно от одной из сестер, она когда-то тут жила.

Эста откинула вуаль и приветливо улыбнулась герцогу. Он непроизвольно поежился и отвел взгляд, некстати вспомнив про бедняжку Имгелину.

– Как ее имя?

– Откуда мне знать? – В голубых глазах смотревшего на советника чудовища светилось искреннее изумление. – Тишина всем дает свои имена.

– Вот как, – отметил герцог, – хотел бы я там погулять.

– Вам там вряд ли понравится, – покачав головой, возразила девушка, – но рассказывайте про ходы. Мне не нужен план, я лишь хочу знать, где ближайший выход из них? Если вы заметили, я выбрала на сегодняшнюю ночь покои более поздней постройки, чем основное здание, специально проверяя, чтобы стены были недостаточной для устройства проходов толщины. Но стража должна знать, откуда можно ждать удара. Надеюсь, вы не склонны считать ваших противников глупее, чем вы сами?!

Змей, вошедший в этот момент в комнату, услышал последние слова и отлично рассмотрел, каким оскорбленным возмущением полыхнул взгляд герцога. А в следующую секунду Олтерн заметил насмешливую ухмылку графа и с досадой скрипнул зубами.

– Демонская сила! Мне все чаще кажется, что лучше бы меня прибили, чем выслушивать ваши оскорбительные намеки и указания, – язвительно заявил он, имея в виду обоих наемников.

– Еще не поздно попрощаться, – мигом отозвался Дагорд, – контракт мы пока не подписали.

– И у вас хватит совести бросить меня и сбежать? – пошутил Олтерн, но, посмотрев на серьезное лицо Змея, вдруг почувствовал, как по спине уже второй раз за день скользнул ледяной ветерок.

– Ваша светлость, – очень тихо и очень укоризненно произнесла девушка, мгновенно начинавшая обращаться с Олтерном официально, едва появлялись непосвященные или герцог начинал ее сердить, – как говорит одна моя старшая сестра, во время бедствий громче всех к чужой совести обычно взывают те, кто в благополучные времена не помнят, где хранят свою. Но лично я останусь тут, хотя и запрошу с вас очень высокую цену. И не думайте, что это будут только деньги или что я остаюсь ради оплаты. Это не так. Некоторые люди… считают, что ваша гибель может послужить поводом к новому перевороту, а наше королевство еще от прошлого не оправилось. Поэтому постарайтесь помогать нам и перестаньте делать тайну из тех сведений, которые не являются секретом даже для поварят. Все знают, что основной части вашего замка более трехсот лет, а в те времена все зажиточные господа строили замки с потайными проходами.

– Я догадываюсь, где ближайший выход, – снова обманувшийся в своих надеждах Змей прошел к стулу и только тут разглядел лицо монашки. Что-то оборвалось в груди, когда он решил, что так отразилось на ней запретное заклятье. – Ох, демон! Эста, что у тебя с лицом?!

– Все в порядке, – успокаивающе отозвалась тихоня, не отводя взгляда от угрюмого советника, – это маска. Мне вовсе не нужно, чтобы кто-нибудь из пособников заговорщиков после меня узнал.

Граф перевел дыхание и успокоенно кивнул, это было так же разумно, как все, что она делала. И снова тайком обреченно вздохнул, именно такая жена нужна Герту. И если у нее все-таки нет титула, надо будет вместо премии выпросить у Олтерна указ.

– А ты откуда знаешь? – Герцог еще не желал сдаваться, хотя понимал, что девчонка права.

И это было очень горько и обидно осознать, что его жизнь имеет ценность только как залог мира в королевстве и что сам по себе он не нужен и не важен ни для одного человека.

– Видел, как один господин появляется ночью в коридоре нижнего этажа, если там гостят хорошенькие особы. – Змей считал, что про старые похождения его светлости можно говорить спокойно, столько лет прошло. В то время Дагорд был юным сержантом королевских гвардейцев и одним из преданных адъютантов Олтерна.

Однако Олтерн вдруг побледнел, как полотно, и хрипловатым голосом попросил воды. А когда граф встал и повернулся к столу за кувшином, выхватил кинжал и тигром бросился на него.

Ловкая ножка, выскользнув из-под юбки, умело ударила его светлость в колено, а едва герцог, оступившись и ища опору, взмахнул рукой, тонкая игла вонзилась в его предплечье.

– Ох, герпень! Он с ума сошел? – еле успев отскочить, выругался Змей, глядя на медленно заваливающегося боком на кресло герцога.

– Тсс! Быстро убери кинжал и уложи его в постель. – Девушка торопливо метнулась к кровати и откинула одеяло. – Видимо, он считал, что о тех его шалостях никто не знал. Мне придется остаться здесь, иначе телохранители могут зайти, проверить, как он спит, и поднять шум. Иди к слугам, устрой их в соседних покоях и начинай собирать отряд самых верных гвардейцев. Потом запрете остальных в спальнях, к утру везде должны стоять только твои люди. Обещай премии, чины и внимание к прошениям. Возьми одного из телохранителей, раз я остаюсь, он нам тут не понадобится.

– Демон, – еще раз выругался Дагорд, направляясь к выходу, ведь как не хотелось ему возвращаться в этот проклятый замок!

Хорошо еще, что здесь осталось несколько командиров из тех, с кем он когда-то начинал службу и потом поддерживал дружеские отношения. План монашки хоть и не такой уж простой, но выполнимый. Сейчас главное, чтобы каждый из тех, кому верит Змей, привел несколько самых надежных из своих людей.

А Эста, едва он ушел, заперла дверь изнутри, вытащила из шкафа свой саквояж и достала пирамидку. Ей нужно было срочно отправить отчет и получить ответы на возникшие вопросы. И неплохо бы еще парочку советов, ситуация с каждым часом казалась тихоне все более запутанной и безнадежной. Даже если они захватят всех предателей во дворце, нужно будет еще отыскать того, кто имеет деньги на запретные заклятья, подкуп слуг и охраны и, самое главное, горячее желание убить советника.

Проснулся Олтерн от горечи во рту, и она не была тем мерзким ощущением, что появляется по утрам после позднего ужина, обильно сдобренного душистым мускатным ромом. И не похожа на ту, что начала иногда возникать после щедрой порции жаренной на вертеле кабанины. Эта горечь была прохладной и приятной, с травяным запахом и еле заметной кислинкой, и очень скоро Олтерн осознал, что его поят этим снадобьем, капая понемногу на губы с ложечки.

А потом пришло воспоминание о том, как он ринулся на графа, одержимый внезапно вспыхнувшим желанием убить. Убить потому, что Змей так просто, усмехаясь, говорит о том, что стало самым главным, самым важным и самым несбывшимся в его жизни.

И почти сразу вместе с памятью в душе вспыхнула злость на себя, что так глупо и не вовремя сорвался, а главное, вовсе не на того человека, который во всем виноват. Бросаться нужно было на себя, ведь именно он, Олтерн, когда-то давно, пятнадцать лет назад, не понял простой истины. Если судьба делает подарок, нужно хватать его и держать изо всех сил, невзирая ни на что. Потому что за отказ от таких даров жизнь наказывает очень сурово и бьет не только чужими руками и делами, но и своими собственными.