Секс с экс - Адель Паркс

– Постой. – Иззи вытягивает перед собой худые руки, пытаясь остановить этот поток. Она делала так же, когда мы учились на вечерних курсах русского языка. Я всего лишь стараюсь быть искренней, но Иззи тонет в этих мутных водах. Конечно же, она думает, что когда я говорю о своем желании, то имею в виду секс. Только секс. Оно и понятно, если учесть мое прошлое.

Понятно, но не верно.

Она берет без спроса мою сигарету и закуривает.

– Я поблагодарила его за кофе и хотела уйти, но…

– Но?

– Он положил ладонь на мою руку и сказал: «Не за что. Мне было очень приятно, Кэс». – Я говорю медленно-медленно, хотя Даррен говорит совсем не так, потому что хочу подчеркнуть важность этих слов. Хоть бы моя история показалась ей забавной и не слишком драматичной.

– Не может быть, – произносит Иззи идиотским голосом, словно надеясь, что это ее спасет. Она знает, что все это я считаю глупостями. Любой мужчина, пытающийся залезть ко мне в трусы, не имеет права на сантименты. Я этого не выношу.

Как правило.

– А он называл тебя случайно не Кэз? – она произносит мое имя, как пьяный Дэвид Наивен в роли Джимми Тэрбака. Как ни странно, мне вчуже стыдно за нее. Нам всегда нравилось представляться грубыми и гадкими, но теперь мне это кажется ребячеством. Даррен этого не заслуживает.

– Если честно, нет.

– Но у него была влажная рука. – Иззи, естественно, растеряна и все еще требует, чтобы я утешила ее одной из своих «крутых» историй, одной из бесчисленного множества подобных. «Крутые» рассказы поднимают ей настроение, потому что она ужасно хотела бы хоть раз «укусить», чтобы защитить себя, – хотела бы, да не может, не умеет. Моя жестокость к противоположному полу примиряет ее с собой. Хотелось бы помочь ей, но сейчас я не могу врать.

– Она была сухая и прохладная.

Иззи едва не разливает свой джин с тоником: она так поражена, что пытается поставить бокал мимо кофейного столика.

– Осторожно, – ворчу я.

– И тогда ты его захотела?..

После глубокого вдоха я заставляю себя продолжить.

– Просто я не смогла уехать.

Я объясняю Иззи все, как умею. Я говорю, что посуда грязная, потому что я не могу заставить себя ее вымыть. Я даже заявила, что простыни грязные по той же причине.

– Простыни? Мы уже добрались до простыней?

Я могла бы рассказать ей о том первом разе, когда не было никаких простыней, а только грязная кирпичная стена. О том, как это было торопливо и неистово. Пальто я промочила под дождем и испачкала, его нужно отдать в чистку. А шарф стал липким от подсохшей любви, потому что я вытерла шарфом его член.

И знаю, что если расскажу это Иззи, она решит, что это все то же, что и раньше. Но хотя сам акт был крайне грубым и, можно сказать, животным, он сделал все иным. Мы были окружены светом, возродившим нас. Обособленные и отдалившиеся от всего мира, мы плавали в собственном временном измерении, о котором не знал больше никто, и никто не мог нарушить наше уединение. Мне открылась тайна. Теперь я знаю, что означают сердца, цветы и все эти символы. Я побывала в этом мире, и я знаю, что это такое.

Он завершил меня.

У той стены в переулке.

Сможет она это понять? Нужно выяснить.

Я рассказываю ей то, о чем клялась молчать. Я не могу сдержаться, все это рвется наружу. Я переполнена Дарреном. Мыслями о нем. Воспоминаниями о нем. Мечтами о нем. Это не нервы, это другое. Я взволнована, опьянена им.

Я боюсь.

Иззи слушает мои сумбурные рассказы обо всем, что произошло, и молчит, но на ее лице появляется странная улыбка. Она улыбается все шире и шире. Она сияет, когда я говорю, что по этой причине не села на лондонский поезд в тот вторник, и в пятницу, и в субботу. Вместо этого мы сняли маленький сельский домик. Когда я вспоминаю Даррена, как он целует меня, его образ, спрятанный в памяти, вновь становится объемным.

Мы лежим в постели, наши ноги, простыни и чувства перепутались в блаженном беспорядке. Даже когда он спрашивает: «А так тебе нравится?» – я испытываю бесподобное чувство уверенности и определенности. Мне нравится, очень. Я снова погружаю пальцы, никогда еще не казавшиеся мне такими тонкими и длинными, в его густые черные волосы. Я лежу на спине, глядя на свое тело и его голову. Он слегка наклоняется и водит языком, сводя меня с ума. На этот раз медленно. Но это был четвертый раз. Или пятый?

Иззи совсем ошарашена.

– Мы провели в постели три дня. По правде говоря, им пришлось нас выгнать.

Я улыбнулась, думая о сердитой горничной, умолявшей нас освободить комнату, чтобы она смогла прибраться.

– И после этого, услышав дыхание, сны, мысли друг друга, мы стали друг другу необходимы. – Я делаю над собой усилие и уточняю: – Я не могла его отпустить. Я бы потеряла часть себя.

– И пригласила его к себе домой.

Если бы я этого не сделала, то не узнала бы, как он поет в ванной. Не ощутила бы, как он, целуя, поднимается от кончиков моих волос к голове, целует за ушами, доходит до подбородка, а потом наконец к губам. Я бы не услышала, с каким звуком струя его мочи ударяет об унитаз.

– Сегодня утром он уехал. Ему нужно было в Котсуолдс – там дерево болеет паршой.

Иззи быстро подытоживает все сказанное. Она на пальцах подсчитывает дни и растеряна. Она складывает два и два и с трудом, но все-таки получает четыре.

– Он пробыл здесь неделю?

– Да.

– Но ты никогда не позволяла мужчинам оставаться в твоей квартире больше чем на двенадцать часов. Это твое правило. Чем вы занимались целую неделю?

– Ну, помимо основного занятия, на которое у нас уходило много времени, мы были в пабе, а еще я познакомилась с его соседом по квартире, Джоком. Мы ели карри и смотрели видео.

– У вас роман?

– Нет. – Но, подумав, говорю: – Хотя, думаю, да.

– А что с работой?

– С работой? – Что за странный вопрос.

– Что ты сказала Бейлу?

– Я сказала ему, что у меня ларингит. – Эти расспросы о работе мне категорически не нравятся.

– Но, Кэс, даже когда у тебя был приступ аппендицита, ты быстро выписалась, потому что в больнице тебе не разрешали пользоваться мобильным телефоном. Болезнь никогда не мешала твоей работе. Бейл наверняка тебе не поверил. Зачем ты придумала про ларингит? Ты никогда им не болела. Ты знаешь, что это такое? Сколько он длится? Заразный он или нет?

Иззи в панике.

Она бросается к книжным полкам и ищет медицинский справочник. Наверное, хочет найти что-то про ларингит. Как мило с ее стороны, вот только зачем волноваться? Лично меня это не беспокоит.

– Ты же потеряешь работу. У тебя совсем крышу снесло.