Иррационариум. Толкование нереальности - Дмитрий Лукин

Свершилось!

Впервые за последние десять лет.

Она это сделала! Я не ошибся в своей девочке! Всё было не зря!

Потрясающее ощущение! Одно дело, когда тебя просто разоряют и совсем другое, когда это делает Леночка под музыку «Раммштайна»! Я крутился в кресле и вопил от восторга! Вот это кайф! Что и говорить, такое удовольствие доступно немногим! Эксклюзивная колбаса! О, сладостный миг блаженства! Ты видел это, Доу Джонс? Смотри внимательно! Мы творим легенду! Это – нон-стоп, ты понял? Это – нон-стоп! Давай, Леночка, подбавь газку! Все-таки мы уйдем красиво! Нас запомнят на века! Так не разваливалась еще ни одна корпорация! Mein Herz Brennt, господа!

Эстафету подхватывает композиция Du hast, и мы продолжаем получать удовольствие! Корпоративная вечеринка в разгаре! Нас шатает как яхту при шквальном ветре. Взять рифы! Трави грота-фал!

А вдруг она проиграет ВСЕ твои деньги?

Было бы здорово! Но нельзя выпить море… А жаль… Хотя… Вот мы сейчас и пробьем эту тему.

Я подошел к Леночке и спросил:

– А ты бы могла проиграть ВСЕ мои деньги?

– Что? Я не слышу! – отозвалась Леночка.

– Ничего-ничего! Прости, что отвлек.

– Вы сказали «проиграть»? Не бойтесь, я не собираюсь проигрывать!

– Ну вот и умничка!

Я вернулся в кресло. Нельзя выпить море. Даже Леночке это не под силу!

Не всё сразу. Для первого курса она великолепно справляется!

Это точно.

Ich Will, господа!

Через полчаса музыку пришлось выключить. Леночка все еще бодрствовала, но уже ничего не соображала – просто тупо пялилась в экран и шевелила губами.

«Не спать! Не спать! Не спать!»

Рановато сдулась. Все-таки три часа прикорнула.

А бессонная ночь перед экзаменом?

А вовремя предупредить? Ладно, проехали.

Откуда такое упорство? Чтобы открыть глаза ей приходится напрягать почти все мимические мышцы. Господи, что она делает со своим личиком?! Это же какие-то зверские рожи! А теперь пытается пальцами разодрать веки! Все, я выбрасываю полотенце!

Нет! Помоги человеку. Подари часик.

Я подошел к Леночке сзади и положил руки ей на плечи.

– Желаете тонизирующий массаж воротниковой зоны?

Она молча расстегнула верхние пуговицы блузки, приспустила воротничок и даже убрала бретельки лифчика.

– Глазки закрой. Ты не уснешь, не бойся.

Через десять минут я закончил и легонько похлопал ее по щеке.

– Всё, можно застегнуться.

– Спасибо, – сказала Леночка, привела себя в порядок и продолжила сливать мои деньги с новыми силами.

Маньячка.

Коридор не разделял моих восторгов. Сначала я воспринял нарастающий гул как очередную акцию группы поддержки и решил не вмешиваться. Массировать девичьи плечи было куда приятнее, чем скандалить с сотрудниками. Пусть пошумят. Господи, какая у нее нежная кожа!

Постепенно шум за открытыми дверями приобретал все более агрессивные ноты. Народ возмущался. Неужели музыка не понравилась? Притворяться глухим и дальше – все равно, что прятать голову в песок. Надо было срочно принять меры и надавать паникерам по шапке, но я не мог оторваться от Леночки и продолжал делать ей больно. Бедняжка мужественно терпела. По ее щекам ползли слезы, но она ни разу не застонала – только время от времени резко вдыхала и дергалась. Кожа вокруг шеи и над лопатками покраснела. Терпи, милая, терпи.

Я продолжал экзекуцию, коридор продолжал возмущаться.

Наконец Леночка вернулась к игре, и я почувствовал себя свободным как птица. Ну-с, пришло время пообщаться с народом. Кобзона им, что ли, поставить? Или Киркорова?

Не юродствуй! Люди на валидоле сидят.

Мое появление произвело фурор. Толпа окончательно спятила и взорвалась негодующими воплями:

– Мы разорены!

– Нам конец!

– Это саботаж!

– Предательство!

Звучали выражения и покрепче, но суть их была такой же. Н-да, Кобзоном тут не отделаться, даже на пару с Киркоровым.

Откуда их столько? Неужели вся Корпорация решила объявить мне импичмент? Вот и делай людям добро! Гости не захотели сидеть внизу и поднялись к нам. Наверное, Пронина уснула, а мужики не смогли удержать ситуацию под контролем. Ладно, хоть охранники сработали адекватно: перестроились и теперь стояли подковой вокруг двери. Этот маневр освободил десять квадратных метров. Немного, но давки удалось избежать. Приятно, что хоть кто-то в этом здании здраво соображает.

Я забрался на стул и театрально воздел руки, призывая людей к спокойствию.

Крики тут же смолкли и в наступившей тишине чей-то истеричный фальцет одиноко пропел:

– Это конец! Мы разорены! Ой…

Давай, Цицерон! Жги!

– Еще нет, друзья мои, еще нет! Леночка только начала. Прогревала движок. Поверьте мне, такие люди не останавливаются на полпути. Я понимаю, вы волнуетесь, девочка подзадержалась на старте, осторожничает… Поэтому хочу вас успокоить: не переживайте, она быстро учится, всё схватывает на лету. Сейчас ускоримся. Нас ждет кик-даун[8] с четвертой на вторую сразу до десяти тысяч на тахометре, потом пятая, шестая и закись азота!

– Но так можно и движок посадить, – резонно заметил все тот же фальцет.

– Можно! Поэтому ведите себя потише и не мешайте человеку сдавать экзамен!

Народ не понял юмора. Волнения продолжались, но я заметил, что трейдеры стоят в сторонке отдельной группой и о чем-то перешептываются. Кажется, в общей панике они тоже не принимали участия. Это уже интересно.

– Друзья мои, тише! Я думаю, наши трейдеры хотят что-то сказать. Так давайте их послушаем! Разве я когда-нибудь шел против коллектива? Нет! Вот и сейчас я всего лишь выполнил просьбу моих сотрудников. Думаю, трейдеры понимают, о чем речь! Кто хотел нон-стопа?

Трейдеры высказались. Предложили поставить Леночке «отлично» и поскорее уложить ее спать. Сколько можно мучить ребенка?! Обещали все отыграть за пару месяцев. Рвались к Вышке. Готовы были приступить сейчас же. Виктор опять косился на меня с подозрением. Все жалели девочку и готовы были разорвать меня на куски.

Какая же я все-таки сволочь! Изверг, практически! Самому противно. Брр! А что делать? Не мог я ее отпустить. Никак не мог.