Правдивая история Золушки - Дора Коуст

легкостью могла обменять обувь на неплохой брик. Вот только подарками от императора не разбрасываются, это я хорошо понимала. И, чтобы не нанести ему обиду, их следовало надеть.

К банту, помимо прочего, была прицеплена записка:

«Я обещал сто пар и сдержу слово. Каждое утро тебя будет ожидать подарок. Вот увидишь, на сотый день в твоем сердце не останется места ни для кого, кроме меня. А.»

И получать такие записки, такие подарки теперь, после всего, что произошло с Дэрреком, было неловко. Я не знала, как на подобное реагировать. Но туфли надела.

С виду они казались монстрами, созданными для того, чтобы ломать столичным модницам ноги, но на деле оказались довольно удобными. Разве что каблук был высоковат, с непривычки я чувствовала себя цаплей.

– Пойдемте? – Выглянула в коридор и неуверенно улыбнулась стражникам. Появилось непреодолимое желание спросить, как я выгляжу. Не для того, чтобы пококетничать. Скорее, чтобы действительно убедиться, что не переборщила. Но верх взяло смущение и понимание неуместности.

В этот раз бальная зала по-настоящему сверкала. И я сверкала вместе с ней. Нет, теперь на моем платье не было ни одного камня – с виду простого кроя, оно лишь мерцало в свете магических светильников, рассеивающих по всему пространству крохотных солнечных зайчиков. Густого синего цвета, оно отлично оттеняло тон кожи и подчеркивало глаза. Чуть вздернутый спереди подол обнажал туфли, которые своими бликами тут же поддержали игру в догонялки с местными зайцами.

– Ты прекрасно выглядишь, – услышала я тихий шепот позади.

По спине тут же пробежались мурашки, но не от возбуждения, а из-за страха. Страха вновь быть пойманной.

– Спасибо за подарок, Ваше Величество, – Я развернулась и низко склонилась в реверансе. – Но не стоит взаправду дарить мне сто пар. Как минимум потому, что я за всю жизнь столько не сношу.

– Как ты могла заметить, – Аарен легко улыбнулся, – при дворе часто проходят различные светские мероприятия и балы. Сотни пар тебе хватит лишь на год.

И что он имел в виду? Намекал, что мне придется появляться на них всех?

– Доброго вечера, Ваше Величество, леди Синдерел. – А вот и Дэррек. Его тон сухой и безэмоциональный. Он лишь легко прошелся по мне взглядом, лишь на секунду задержался на обуви и нахмурился. – Позвольте поддержать вашу беседу.

– А мы ни о чем важном и не беседуем, – протянул Аарен. И в этот раз в его голосе я услышала насмешку. Над Дэрреком? С чего бы? – Я поджидаю время первого танца, чтобы разделить его с леди Синдерел.

– Правда? – Дэррек вскинул густые, четко очерченные брови в притворном изумлении. – Ваше Величество, вы не поверите. Я тут за тем же.

– Можем ждать вместе, чтобы узнать, кому из нас леди Синдерел не сможет отказать, – с явным намеком на свой статус ответил император.

Вот черт морской! Вроде два взрослых мужчины, а ведут себя как настоящие деревенские петухи. И с этим стоило что-то сделать. Если хоть ненадолго, пока я не уеду, я стану причиной этого разлада, это может плохо отразиться и на расследовании, и на их дальнейшей дружбе. А этого я позволить не могла.

Искоса глянула на музыкантов. Они уже заняли свои позиции, и дирижер раскладывал ноты на пюпитр.

Ладно, была не была. Пусть уж лучше я буду плохая, чем они сцепятся прямо тут по совершенно призрачной причине.

– Прошу меня простить, – поспешно пробормотала, приседая в реверансе.

Затем не менее поспешно развернулась на каблуках и в трех шагах от нас увидела нескольких мужчин, о чем-то оживленно беседующих с епископом.

Епископ! Точно! Он-то мне и нужен. Вряд ли он пробудит в Дэрреке ревность, схожую с ревностью к императору.

– Доброго вечера. – Я сделала еще один поклон и нацепила на губы улыбку. – Прошу простить, что прерываю вашу беседу. Хотела спросить, не откажет ли мне епископ в танце.

На меня воззрились сразу несколько пар глаз. В них читались и удивление, и непонимание, и немой вопрос: что происходит?

– Я служу Вершителю, а его слугам неинтересны мирские радости, леди Синдерел, – епископ тоже удивился, но заговорил привычным чуть гнусавым и занудным голосом.

– Простите. – Я прикрыла глаза, щеки сами собой залились румянцем, вот только в этот раз вовремя. – Я посчитала, что Вершитель иногда благословляет своих верных слуг на эти мирские радости. Помимо прочего, посчитала, что танец с одной из невест императора лишь возбудит интерес к благим делам у непросвещенных аристократов.

Тщательно подбирала слова. Знала, что они звучат нагло, но в то же время понимала, что бью точно в цель. После такого епископ не сможет мне отказать.

– Вряд ли я смогу продержаться весь танец, леди Синдерел. Увы, давняя травма. – Его взгляд на мгновение стал колючим и пронизывающим. – Но постараюсь быть достойным партнером в танце.

Прекрасно! Епископ наверняка видел, что я отхожу от императора и главы императорской службы безопасности – первых лиц не только при дворе, но и во всем королевстве, – а потому решил сыграть на внимании к моей персоне других присутствующих гостей. Возбудить их интерес не столько к религии, сколько к себе.

Ровно в этот же момент зазвучала музыка. В легкие трели флейты вмешалось фортепьяно. Танец начался.

Епископ галантно предложил мне опереться о его руку, как того и требовал этикет, чтобы через минуту медленно – за мелодией мы не поспевали – повести меня в танце. Когда он положил вторую руку мне на талию, внезапно вздрогнул, отчего-то посмотрел на свое алое кольцо. Но потом вновь взглядом вернулся ко мне. Вот только было в нем – во взгляде – что-то новое. Интерес?

– Леди Синдерел, а кто ваши родители? – внезапно вопросил он.

Мы танцевали вдали от всех остальных пар, из-за чего я могла наблюдать, как Аарен ведет в танце леди Беллоу, то и дело бросая на меня насмешливый взгляд. Будто бы обещая: ну ничего, я до тебя еще доберусь.

Дэррек же продолжал стоять у выхода. На меня не смотрел. То ли старался не привлекать лишнего внимания, то ли, потеряв соперника в лице императора, потерял и интерес ко мне.

– Они благочестивые люди. Каждые три дня посещают храм, – ответила невпопад, с трудом понимая, к чему эти вопросы. Епископ едва заметно прихрамывал на левую ногу, из-за чего мы то и дело сбивались