Жажда - Трейси Вульф

Мне хочется знать, что он хотел сказать с помощью той страницы из дневника Анаис Нин, хочется знать, испытывает ли он такие же неистовые чувства, какие испытываю я. Я не могу себе представить, что да – я в первый же день нашего знакомства поняла, что он мне не по зубам. Но это понимание не мешает мне хотеть его, как этому не помешали и предостережения Мэйси. Или окружающий его ореол тьмы, который для него являет собой то ли знак доблести, то ли оковы – что именно, я еще не разобрала.

Мне хочется украдкой оглянуться, посмотреть, здесь ли он, но это бы сразу бросилось в глаза – ведь по меньшей мере половина тех, кто тут собрался, все еще наблюдает за мной. Я чувствую на себе их взгляды, даже сидя к ним спиной. Я знаю, Мэйси говорит, что это пустяки, просто-напросто любопытство по поводу новенькой, но я чую – за этим стоит нечто большее.

Однако времени размышлять надо всем этим у меня нет – ко мне направляется Мэйси с подносом, уставленным едой и напитками.

– Похоже, здесь куда больше, чем обещанные тобой печенье и йогурт, – замечаю я, помогая ей поставить поднос на стол, чтобы она ничего не пролила.

– С едой у меня проблем не возникло, но я не знала, что ты будешь пить: кофе, чай, сок, воду или молоко, а потому взяла все.

– О, надо же. Э-э… я буду сок.

– Слава богу. – Она поднимает стакан красного сока. – Я боялась, что ты скажешь кофе – это бы меня просто убило. Тем более что Кэм пьет чай, так что мне не удастся стащить кофе у него, когда он придет.

И она плюхается на стул, стоящий напротив моего.

– Весь этот кофе твой, – со смехом говорю я. – И ты выбрала мой любимый сок – клюквенный.

– Отлично. – Для наглядности она отпивает большой глоток кофе. – А я думала, что в Калифорнии все девушки – фанатки «Старбакса».

– Думаю, у нас с Кэмом есть что-то общее. У меня дома всегда предпочитали чай. Моя мама прекрасно разбиралась в травах и готовила собственные замечательные травяные чаи. – Прошел уже месяц, но я до сих пор ясно помню вкус ее чая из смеси лимона, тимьяна и вербены. У меня по-прежнему хранится несколько его пакетиков, но я не хочу их трогать. Мне страшно даже нюхать их – я боюсь, что заплачу и не успокоюсь никогда.

– Могу себе представить.

Мэйси говорит это как-то странно, я пытаюсь понять, в чем дело, жду, чтобы она сказала что-то еще, но тут ее глаза округляются и она начинает давиться своим кофе.

Не успеваю я оглянуться, чтобы посмотреть, что привело ее в такое смятение, как кто-то спрашивает:

– Этот стул занят?

Теперь мне не надо оглядываться – этот голос я узнала бы везде.

Джексон Вега только что спросил, можно ли ему сесть рядом со мной. При всех.

Это в самом деле дивный новый мир.

– Э-э, да, конечно, само собой. – Когда я оборачиваюсь и смотрю на него, эти слова срываются с моего языка сами собой, я произношу их как дура и чувствую себя дурой.

Джексон наклоняет голову и приподнимает одну бровь:

– Значит, он занят?

Да, я полная дура.

– Нет! То есть да… Я хочу сказать… – Я замолкаю, делаю глубокий вдох и медленный выдох. – Этот стул не занят. Если хочешь, можешь на него сесть.

– Хочу. – Он хватает стул, разворачивает его и садится лицом к его спинке, небрежно обхватив ее рукой.

Какой нелепый способ сидеть на таком изящном стуле, думаю я… но как же это суперсексуально. К тому же это действует на меня так же, как криптонит на Супермена с тех самых пор, когда я была в седьмом классе и Мойсес де ла Крус взгромоздился на стул в такой позе на вечеринке у бассейна.

Что тут скажешь? Я слаба.

Правда, похоже, я такая не одна – Мэйси тоже слаба. Она опять поперхнулась кофе, причем сейчас все обстоит еще хуже, чем в прошлый раз. Я отрываю взгляд от Джексона, смотрю на нее и убеждаюсь, что дело тут не в кофе, а в том, что за наш стол сейчас усаживаются и остальные члены Ордена.

– Как твоя лодыжка? – осведомляется Джексон, взгляд его темных глаз скользит по мне, и я понимаю, что дело тут в простом участии, но в то же время это немного напоминает заботу.

– Лучше. Спасибо за… вчерашнее.

– Что из того, что было вчера, ты имеешь в виду? – Он снова улыбается своей кривой улыбкой, и на сей раз это уже куда больше похоже на ласковую улыбку.

Но если я смущена, это вовсе не значит, что я так уж доступна.

– Вафли. Что же еще?

Один из членов Ордена фыркает, услышав мой ответ, затем бросает быстрый взгляд на Джексона и пытается подавить смешок. Джексон чуть заметно кивает ему, и парень опять начинает смеяться, остальные тоже заметно расслабляются.

– Конечно, что же еще. – Он качает головой и отводит глаза. Но улыбка не сходит с его лица. – Значит, сегодня ты собираешься пойти на уроки.

Это не вопрос, но я все равно отвечаю:

– Да, пора бы уже.

Он кивает, как будто понимает, что я имею в виду.

– А какой у тебя первый урок?

– Не помню. – Я вынимаю из кармана блейзера голубой листок с моим расписанием, который мне дал дядя Финн. – Вроде бы британская литература с миссис Маклин.

– Я тоже вхожу в эту группу, – говорит один из членов Ордена. Он чернокожий, у него приветливый взгляд и очень красивые кудри. – Она тебе понравится. Она клевая. Кстати, меня зовут Мекай, и, если хочешь, я буду рад сопроводить тебя и покажу, в какой аудитории пройдет этот урок.

Мэйси опять давится, а Джексон отвечает:

– Да, так и будет.

Остальные парни смеются, но от меня ускользает смысл этой шутки.

– Спасибо. Я буду тебе очень благодарна за помощь, Мекай.

Они начинают смеяться еще громче.

Я смотрю на Джексона, как бы вопрошая: какого черта? – но он, глядя на них, просто качает головой. Затем наклоняется и говорит:

– Я провожу тебя на урок, Грейс.

Он сейчас так близко, что его дыхание щекочет мое ухо и по моей спине бегут мурашки, но связано это не с холодами Аляски, а с тем, что я хочу этого парня. С тем, что, несмотря на все слышанные мною предостережения и его скверное поведение, я в самом деле думаю, что влюбляюсь в Джексона Вегу.

– Это было бы… – Мой голос срывается, приходится дважды прочистить горло, прежде чем мне удается попытаться еще раз. – Это было бы очень мило с твоей стороны. Правда.

– Это было бы очень мило. – В его голосе звучит смех, но, когда наши взгляды встречаются, в глазах Джексона нет ни следа смешинок. Нет в них и холода, составляющего такую же неотъемлемую его часть, как черные волосы и стройное тело. Вместо холода я вижу в глубине его глаз жар, вижу пыл, при виде которого у меня начинают дрожать руки и подгибаться колени.