Направленный взрыв - Фридрих Незнанский

Меркулов тер переносицу, задумчиво, словно китайский болванчик, качая головой:

— Пожалуй… Хотя мне не хотелось бы в это верить…

— Мне тоже. И вот тут-то и появятся в недалеком будущем наши сегодняшние благодетели, которые из-за океана так ратовали за победу демократии. Наши импортные благодетели перекроют нам оборонку! Они просто не дадут нам выйти на те рынки оружия, которые мы традиционно контролировали. А наш бюджет уже сейчас не выдерживает гигантской армии, которую содержит Советский Союз. И недалеко то время, когда мы будем вынуждены отказаться от армии, естественно, под различными миролюбивыми лозунгами. Попомните мое слово! Мы окончательно выведем свои войска из Прибалтики, из Восточной Европы. Нашей ноги не будет на Балканах. Уйдем с Кавказа и из Средней Азии. И сколько оружия тогда растечется по всему миру — это никому не известно. А ведь уже сейчас есть Югославия, которая решает свои национальные проблемы. У югославов деньги — у нас оружие, причем дешевое оружие. Вспомните Иран, его бюджет рассчитан уже сейчас таким образом, чтобы закупить у нас вооружение на пять миллиардов долларов, и закупить по дешевке!

— Евгений, — вмешался я в разговор, — не так уж плохо, если мы будем пополнять государственный бюджет за счет торговли оружием.

Фролов сощурился на меня и быстро покрылся красными пятнами на шее и скулах.

— Да, с одной стороны, это неплохо, но с другой стороны — оружие почти за бесценок!.. Оружие обязательно расползется по Азии, Закавказью, Восточной Европе. А эти регионы ждут только малейшей искры, чтобы полыхнуть гражданскими войнами, которые очень скоро могут перерасти в третью мировую… — Майор как-то виновато посмотрел на меня, потом на Меркулова. Нахмурился и продолжал: — Немцы ждут от Ельцина конкретных действий, он должен окончательно вывести войска из Германии, иначе ему приклеят ярлык «коммуниста», Ельцину поневоле придется оправдывать себя в качестве столпа демократии. Ельцин все это понимает. Однако на него давят военные: получаются ножницы, от которых не уйти ни России, ни ближнему зарубежью, ни военным, ни гражданским — никому! — Фролов немного перевел дух и отпил чаю.

Я смотрел на этого парня во все глаза: похоже, в военной прокуратуре не одни говнюки собрались, как я предполагал ранее.

— Какие ножницы, Евгений Васильевич? — спросил Меркулов, которому тоже, судя по всему, весьма нравился этот майор.

— Ножницы катастрофических событий, если можно так выразиться; ножницы, которые покромсали нашу страну. Ножницы, которые перекраивают карту Европы, я говорю не только о воссоединении Германии, я говорю о восточноевропейских странах. Ножницы, которые захотят перекроить карту многих азиатских стран!.. И одним из элементов этих ножниц можно назвать наше оружие, нашу непродуманную политику; наши русские игры в демократию… У Советской Армии завались добра, но денег ни шиша. Командование, да и все кому не лень, распродают имущество эшелонами. Но деньги оседают в западных банках. И в Союзе продают, а деньги — опять за кордон. Младшему и среднему офицерскому составу абсолютно ничего не достается. Пилоты стратегических бомбардировщиков живут в сараях, а главнокомандующие строят дачи в курортных немецких городках. Но это не может продолжаться бесконечно, согласитесь! Будет взрыв, и непременно! А в результате взрыва на вершине власти кто окажется? Генералы, которые этот же самый взрыв и спровоцировали, накопив в швейцарских банках армейские доллары!

Увидев добродушную улыбку на моем лице, Фролов осекся.

— Я что-то смешное сказал? — протянул он.

— Да, откровенно говоря, мне смешно это слышать. Вы, Женя, представитель военной прокуратуры — и с таким радостным упоением обо всем этом рассказываете… А делаете-то вы что? Мне кажется, Женя, вы закончите свою исповедь тем, что распишетесь в полном бессилии военной прокуратуры, — со снисходительной улыбкой сказал я.

— Нет, мы много что делаем. Были допрошены многие сотрудники «Оборонэкспорта» — это компания, которая сейчас фактически является монополистом в торговле советским оружием. Так вот, нами были выявлены факты незаконной и полулегальной продажи оружия в Северной, Южной и Западной группах войск. Подготовлен специальный обширный доклад об этом…

Я расхохотался. Меркулов тоже заулыбался, слушая энергичного майора.

— Доклад — это хорошо, — протянул Меркулов.

— Это все, что мы можем! — чуть ли не вскричал Фролов. — Этот документ долго гулял где-то в верхах, пока не попал на стол к Президенту. Во всяком случае, я слышал из компетентных источников, что Президент с докладом ознакомлен. Некоторых из «Оборонэкспорта» отправили в отставку. Теперь контроль над «Оборонэкспортом» осуществляет Верховный Совет…

— Ты знаешь, Женя, — сказал я решительно, — поверь моему слову: в армии ты долго не задержишься. Можешь начинать подыскивать место.

— Почему?

— Ты наивен не по годам. Ты что же, полагаешь, что докладами вы решите проблему с растаскиванием вооружения такой гигантской страны, как Советский Союз?

— Нет, докладами мы ничего не решим. Я, например, делаю свое маленькое дело… И больше ничего не могу, — грустно закончил Фролов. — А насчет того, что я наивен, — не согласен, — добавил он. — Я прекрасно понимаю общую обстановку в стране и отдаю себе отчет в том, что я не Президент и не министр обороны… Что могу, то и делаю, вот и все…

— Ну что ж, я думаю, предварительное обнюхивание состоялось? — вмешался Меркулов, обратившись ко мне.

— Состоялось, — кивнул я и по-дружески подмигнул Фролову.

Женя Фролов миролюбиво заулыбался.

Меркулов, молча поднявшись из-за стола, потер пальцами виски.

— Что-то мне не нравится, как стул стоит, — задумчиво сказал Костя. — И шкафы, кажется, не на своем месте. Как считаешь, Саша?

У меня, видимо, было такое выражение лица, что Фролов рассмеялся. Но я тут же вспомнил: когда Меркуловым одолевает страсть двигать мебель, ему в голову приходит стоящая идея.

— Мы тут до твоего прихода с майором Фроловым подумали о том, что пора брать Васина. Уверен, будет непросто: все-таки помощник командующего. Я сделаю санкцию на арест, но если военные заартачатся, вы со Славой Грязновым Женю Фролова подключите, он вроде бы наш человек, — бросил прищуренный взгляд Меркулов на Фролова. — Просто скрутите Васина по рукам и ногам и, никого не спрашивая, транспортным самолетом — в Москву. Женя обещал устроить.

— Попробуем, — вяло сказал Фролов.

— А уже в Москве мы проведем очные ставки с Васиным. А то я беспокоюсь за тебя, Турецкий, надо тебя из Москвы отправить, от греха подальше. А то пристрелит еще из-за угла какой-нибудь ненормальный.

— Молодец, Костя! — не выдержал я. — Бояться за меня — это глупости, а вот брать их за жабры действительно пора, а то десятилетиями боимся: этот из контрразведки, его не тронь; тот — генерал, значит, вне всяких подозрений; этот — член ЦК! Демократия у нас в стране, в конце-то концов, или дерьмо на палочке? Молодец, Костя! Я всегда знал, что на тебя можно опереться! Вот пусть после ареста Васина все побегают: в Генштабе, в Министерстве обороны! Пусть все там на Лубянке и в «Белом доме», куда мгновенно полетят жалобы, усекут, что Мосгорпрокуратура, да и Генеральная прокуратура еще чего-то стоят!