Иной мир. Братство. Книга первая - Никита Лазарев

– Ладно. Вали уже. Давай.

Уазик был не самой комфортной машиной, но Василий любил его за проходимость и неприхотливость. Он считал его авто для города, потому не стал сильно модернизировать, поставил тридцать первые колёса, да и всё. Теперь же эти колёса несли его по свежему снегу.

Он помнил место, в котором проходил реабилитацию после ранения, кушетка медведя не была лучшим местом, но от его трав, отваров и порошков он быстро встал на ноги. На опушке так же горел костёр, и Когхур уже ждал его, приготовив обед. Снег заскрипел под колёсами УАЗа, и тот остановился.

– Когхур, как он? – начал с места в карьер Художник.

– Василий, приветствую. Давай, сначала ты успокоишься. Слишком много волнения за него я чувствую, – медведь показал на пень, и вручил Василию миску мясной похлёбки. Тот подкрепился и заметно успокоился, Когхур сделал то же самое.

– Отец сделал всё, что смог, теперь осталось ждать, – начал Когхур, – Он собрал его тело заново из того, что от него осталось. Кости срастутся, органы остались целы, только немного он переохладился, я держу его не в сознании, чтобы он не умер от боли, пока действует лечение.

– Спасибо, Когхур. – Художнику полегчало. Может, что-то нужно?

– Ты знаешь что. Сладких банок и тушёнки, – Когхур улыбнулся, показав зубы.

– Сделаем, – Василий дошёл до машины и достал по коробке и того и другого. По старой русской традиции, он делал запасы консервов, чтобы не бегать за ними, а тут он знал, куда едет, потому подготовился, забежав на склад и выкупив пару коробок, по вышеуказанной причине.

– Отлично, я дам знать, когда он очнётся. Пока не надо ездить и волноваться, думаю, скоро снова будут гости.

– Хорошо, я понял, – Василий доел и отдал тарелку медведю, – Тогда буду ждать.

Когда Василий вернулся домой, Серёга уже начал подмерзать в небольшом гольфе, но как только он заметил машину Художника, мигом согрелся и протрезвел.

– Василий! Добрый вечер! – он вышел из машины и пошел к Художнику.

– Как ты меня нашёл, Серёга? С наступающим! – ответил тот.

– Да на базе адрес дали. Ждал тебя, сидел. Дело есть.

– Так давай, дома поговорим. Софья! У нас гость!

– Это тот растрёпа, который приехал на тарахтелке? – раздался из приоткрытой двери детский голос.

– Именно. Сын, знакомься это Сергей. Серёга, это – Сашка. Сын мой.

– А та прелестная барышня – Софья значит?

– Именно, – он поднял ребёнка на руки и вошёл в дом.

– Саша! Опять без куртки выбежал! А ну, марш руки мыть! И вы двое, тоже, – она чмокнула Василия, – обед стынет!

Серёга смекнул, что если Василий был у медведя, то тот не преминул бы возможностью его накормить. Но не было указывающих на то предпосылок. И попал в точку. Василий ел, но нельзя сказать что с аппетитом, так, скорее – заодно.

– Так ты о чём хотел, Серёга? – начал разговор Художник.

– Да с наступающим хотел поздравить, но – лично.

– Да ладно. Поздравил же, проблемы нет.

– Да я – балбес, подарок в машине оставил. Пойдем может быть, я тебе его вручу? Тем более, канун нового года, зачем вам чужой косматый мужик в доме, когда вот-вот дед мороз прибудет, – Сергей подмигнул Художнику.

– Ладно, пошли за подарком. Софья, я сейчас, – и они вышли на улицу.

– Слушай, Васёк, разговор есть. Ника утащил зверь какой-то. Я следы на дороге увидел, – сказал Серёга, пока они шли к гольфу.

– Не знаю о таком, может, ты перегрелся или замёрз, пока меня ждал?

– Тело не нашли, следы есть. Думается мне, что Ник жив, только здоров ли.

– Не знаю. Мне самому – не по себе от того, что он пропал. Какой подарок ты привез, Серёга?

– Да вот… – Сергей осмотрел багажник и нашёл бейсбольную биту, которая тут лежала с незапамятных времен, – сыну твоему. Пусть будет главным спортсменом района!

– Хороша вещица, только он для неё мал.

– Ну мал, так мал. Подрастёт. С наступающим!

Серёгу устроили ответы, которые дал Василий. Только по поводу меня он не ответил, но ведь снег ничего не забывает, а если проехать по следам, то вообще – проблем не будет.

Гольф уверенно провёз его по дороге, затем и по небольшим сугробам, где виделась свежая колея. Хорошо, что зима была малоснежной и намести сугробы по колено не успела. Он остановился у того же костра, что и Василий. Фигура медведя на фоне костра помахала ему лапой.

Серёга неспешно двинулся к медвелюду.

– Зачем приехал, человек?

– Знаю, у тебя сегодня был Василий, – Сергей начал издалека.

– Был. Привез тушёнку и сгущёнку, но я чувствую, ты здесь не за этим. Присаживайся. Я собирался ужинать, – Когхур был нарочито вальяжным.

– Да, ты прав, не за этим, – Серёга сел и взял тарелку, в которую Когхур налил похлёбку, – я увидел твои следы на дороге. Потому ответь, где Ник или его тело?

– Хорошо, человек, чувствую твои переживания. Ник жив, но очень слаб и болен. За него волнуется много больше людей, чем ты и Василий, потому попрошу тебя не распространяться по поводу его состояния.

– Ты и это чувствуешь?

– Я чувствую потоки внимания к любому, к кому захочу их почувствовать.

– И что же мне говорить тогда по поводу состояния Ника?

– Как считаешь нужным. Василий знает, что он живой и не скажет об этом никому, а вот что говорить остальным – дело ваше.

– Увидеть я его могу?

– Исключено. Потом да, сейчас – нет.

– Не хочу с тобой спорить. Ладно. Я получил ответы. Спасибо, и – до встречи!

Когхур кивнул Серёге в ответ и положил довольно большое полено в костёр.

Новый год в детстве вспоминался подарками утром под елкой, или же ночными посиделками взрослых. Серёгин новый год 2021 года запомнился ему беспросветным пьянством перед камином у себя дома, числа, кажется, до третьего. Он успокоился по вопросу моей сохранности, но – что и как со мной сделают медведи? Ему это было неведомо, слишком он скрытный, этот Когхур. Пару раз к нему пытались достучаться, но он спал беспробудным пьяным сном.

***

– Эй, кто будет белое? Совиньон! У дяди Яши есть совиньон блан! – объявила Марта женскому коллективу.

– Наливай, Фройляйн, – отозвалась Бланш.

– Я пас! – подала голос Фейт, – после чего встретила непонимающие взгляды "коллег", – Я дурная становлюсь.

– А мы, думаешь, от алкоголя умнеем? – ответила Бланш.

– Долго живу среди русских. Дома, помню, никто так новый год не отмечал, как они; так, выпили и всё. А здесь – стол накрыли, а мужик водки выпил и ушёл, – сказала Марта.