История географических карт - Ллойд Арнольд Браун

Чаще всего на компасных розах менялось обозначение севера, который в настоящее время повсеместно обозначают значком геральдической лилии. В докомпасную эру обозначения севера на картах и планах происходили из разных источников. Некоторые пришли из астрономии. Другие были взяты из названий ветров, которые, как считалось, дули с севера, таких как борей, гиперборей, аквилон и трамонтана. Они символизировали не только ветер, который дул с севера, но и Полярную звезду (Стелла трамонтана). В результате после изобретения компаса север часто обозначали буквой «Т». Но использовались и другие символы, такие как звезда или группа из семи звезд (Септентрио). Некоторые картографы рисовали из центра розы ветров в сторону севера узкий треугольник, напоминающий наконечник стрелы, другие предпочитали трезубец.

Геральдическая лилия – флер-де-лис – получила у моряков прозвище «перья принца Уэльского». Это достаточно недавнее обозначение, его не встретишь на картах и планах, изготовленных до 1500 г. Флер-де-лис – древняя геральдическая эмблема и декоративный элемент, она восходит по крайней мере к временам Византии, а может быть, и Древнего Египта, где она возникла из детали орнамента, служившей для обозначения лотоса. Ранние короли Франции, герцоги Анжуйские и Бурбоны использовали ее в своих гербах. Никто не знает, каким образом проникла лилия на компасный диск, но одна из наименее фантастических теорий заключается в том, что это всего лишь стилизованное изображение буквы «Т». Однако существует не менее вероятное предположение, которое имеет более тесное отношение к происхождению самой розы ветров. Флер-де-лис в его современном традиционном виде часто приписывали Хлодвигу (Кловису), основателю франкской монархии. Говорят, что ее изображали на прокламациях франкских королей вместо скипетра. Возможно, фламандские моряки, принимая франкские названия ветров, приняли и геральдический символ франков, а несколько веков спустя использовали его как своего рода фирменный знак для розы ветров Карла Великого.

До 1600 г. морские карты – и рукописные, и печатные – часто красиво разрисовывали, и больше всего возможностей для художника открывала роза ветров. Здесь он мог свободно и с полным удовольствием украшать и без того вполне привлекательное изображение. Он использовал для этого самые яркие краски, а иногда даже золотую и серебряную фольгу. Он раскрашивал фигурки главных, половинных и четвертных ветров в разные цвета. Например, на итальянских морских картах XV в. главные ветра рисовали золотом, половинные зеленым цветом, четвертные красным. Более того, эти же три цвета повторялись на румбовых линиях или локсодромах, которые радиально расходились по карте от центральной компасной розы; так мореходу было проще следовать линии компасной розы, которая вела к нужному пункту на карте.

Стрелка компаса с самых древнейших времен не всегда показывала точно на север, но долгое время никто не догадывался о причинах этого явления. Некоторые из средиземноморских штурманов списывали все на ошибки компасных мастеров. Это неудивительно, ведь в то время, когда компас впервые вошел в морской обиход, магнитное склонение, или деклинация, в центральной части Средиземного моря было пренебрежимо малым, и на него зачастую можно было просто не обращать внимания. В XIII в. стрелка компаса слегка отклонялась от истинного меридиана к западу, в 1350 г. магнитное склонение было нулевым, а после этого и до 1655 г. – восточным. Постепенно, сравнивая записи и подробные корабельные журналы, лоцманы и навигаторы осознали, что магнитное склонение, или деклинация, стрелки компаса – реальный факт и что в некоторых плаваниях, если капитан действительно хочет добраться до порта, на него необходимо обращать внимание.

Магнитное склонение компаса признали не сразу. Несомненно, отношение к этому явлению сильно зависело от места наблюдения. Кое-где оно проявлялось сильнее, и признать его было проще, но в других местах, где склонение было очень маленьким, в его существование верилось с трудом. Проще было обвинить в ошибках компаса человека, который выковал иглу или прикрепил ее к картушке. Некоторые упрямцы вроде Педро де Медины – способного и опытного навигатора – долго еще отрицали существование магнитного склонения. Они говорили, что если компас не показывает на север, то причина в конструкции инструмента, и ни в чем ином, разве что в небрежности наблюдений. Однако все сходились в том, что если игла не показывает на истинный север, то с этим нужно что-то делать. Конечно, недовольный рулевой мог при случае, когда помощник капитана не видит, разок-другой пнуть нактоуз, но это никогда не помогало. Более эффективный способ «исправить» показания компаса заключался в том, чтобы поставить стрелку относительно картушки немного косо, чтобы скомпенсировать магнитное склонение в данной местности. Изготовители компасов быстро сообразили, что если сделать это, то продать инструмент будет легче. В месте изготовления такой компас некоторое время показывал точно на истинный север. В Леванте стрелки компасов, изготовленных на Сицилии, в Генуе или Венеции, поворачивали к востоку на три четверти румба, а то и на целый румб. У инструментов, изготовленных в Испании, Португалии, Франции и Англии, стрелку нужно было повернуть на восток на полрумба. Такого рода операция обычно помогала на время, особенно если использовать компас предполагалось только в коротких местных плаваниях, но, как указывал Гилберт, это только мешало разглядеть подлинную причину магнитного склонения.

Теория магнитного склонения подверглась настоящему испытанию, когда люди начали выходить в Западный океан или «море Океан». Компас при этом вел себя чрезвычайно странно. Колумб в своем первом плавании в 1492 г. заметил, что его компасы, вместо того чтобы указывать на истинный север, большую часть времени отклонялись в сторону, причем величина отклонения зависела от долготы. Только в точке в 2,5 градуса к востоку от Корво на Азорах, сообщал он, «не было вариации». Обычно первенства в проведении первых фундаментальных наблюдений деклинации стрелки компаса за Колумбом не признают, хотя основные факты были установлены примерно в это время, и такие исследователи, как Кабот и Вераццано, пускаясь в Западное море, уже знали, чего можно ожидать. Но мало кому из мореплавателей, кроме Колумба, пришлось столкнуться с паникой и подавлять бунт суеверных матросов, узнавших, что компас взбесился. Именно взбесившийся компас стал последней каплей, переполнившей чашу терпения команды. Колумб сам добавил себе проблем – он взял с собой и фламандский, и генуэзский компасы. Если игла генуэзского компаса была укреплена на картушке точно на линии север—юг, то фламандская игла, по всей видимости, была повернута к востоку от севера на три четверти румба (8,4°), как тогда было принято.

Следующее важное открытие, связанное с поведением магнитной стрелки, сделал, как нам известно из истории, Роберт Норман, английский мастер по изготовлению инструментов. В 1581 г. в небольшой книжке под названием «Новое притяжение» (The Newe Attractive) Норман описал явление, которое ему пришлось наблюдать несколькими годами раньше при изготовлении компасных игл. Традиционно иглу перед намагничиванием уравновешивали, и Норман заметил, что тщательно уравновешенная в горизонтальном положении игла после прикосновения магнита или кусочка магнетита мгновенно отклоняется от горизонтали. Заинтересованный этим странным явлением, Норман придумал и сделал иглу, которая могла отклоняться в вертикальной плоскости вместо горизонтальной и отклонение которой можно было измерить по градуированному кругу. С помощью этого инструмента он, можно сказать, подтвердил земное происхождение силы магнитного притяжения. Он также начал серию наблюдений, которые привели в конце концов к обнаружению того факта, что магнитное склонение изменяется, а не остается постоянным для любого заданного места. Однако официально об этом объявил в 1635 г. Генри Геллибранд, профессор математики Грешем-колледжа, в работе «Математическое рассуждение о вариации магнитной иглы, а также о недавно обнаруженном ее замечательном уменьшении».