Кукла дядюшки Тулли - Шэрон Кэмерон

— Что это? — глупо спросила я.

Он развернул одну из бутылок этикеткой ко мне. Лауданум. Затем он поочередно вложил мои пальцы в сахарницу, поднес их к носу и затем приложил к моим губам. Я почувствовала вкус сахара и чего-то еще и ощутила слабый намек на тот самый приторный запах.

— Ничего не понимаю, — растерянно шепнула я.

Но Дэйви взял фонарь и потянул меня к другой двери в задней части домика, снова под землю. В этот раз за ней оказались не каменные, а деревянные ступени. Мы вошли в подвал, и я ощутила другой запах, едкий и опасный. Как-то раз так пахло от Бена. Я зажала нос рукой, и мы спустились вниз, в маленькую мастерскую. Она оказалась гораздо более скромной, чем мастерская дяди, даже на мой непрофессиональный взгляд. Здесь стояло несколько столов с бутылками, склянками, инструментами и какими-то чертежами, и, к моему удивлению, той самой лодкой, с которой развлекался дядя на моем дне рождения.

А затем я посмотрела в центр комнаты и ахнула. На верстаке в центре комнаты на двух металлических подставках покоилась копия дядиной рыбины. Она выглядела намного крупнее оригинала и смотрелась жутковато без декоративных плавников и яркой росписи Лэйна. Сбоку у нее приоткрывалась крышка, за которой виднелись зубчики, шестеренки и прочие металлические внутренности.

Дэйви подвел меня к верстаку, аккуратно поднес фонарь поближе к рыбе и положил мою ладонь на ее холодную металлическую обшивку. Он провел моей рукой по обтекаемому телу рыбины, чтобы я как следует прочувствовала все выступы. И я заметила разницу — ту самую, на которую он хотел обратить мое внимание. Там, где на дядиной рыбе ничего не было, у этой рыбы находился стык, похожий на сустав, будто ее голова отделялась от тела. Я снова посмотрела на Дэйви с немым вопросом во взгляде, и тогда он вложил мои пальцы в небольшую банку на верстаке и затем поднес их к моему носу. В ноздрях защекотало. Порох или что-то подобное, очень сухой. Неудивительно, что Дэйви так осторожен с фонарем. Затем, серьезно глядя на меня, он положил мою руку сначала на хлопковый пух, снова на порох, а затем на холодный металлический нос рыбы.

Я нахмурилась. Бен проявлял повышенный интерес к этой дядиной игрушке, особенно к ее способности сохранять глубину. Разве не ради того, чтобы осмотреть ее, он тайком проникал в мастерскую несколько раз? А почему тогда эта так непохожа на оригинал? И в носу у нее лежал порох, получается, при столкновении с чем-либо или при возникновении искры она тут же взорвется.

Тут в домике хлопнула дверь, раздались шаги, и с потолка над нашими головами, который одновременно служил полом дома, посыпалась пыль. Дэйви отпустил мою руку и забился под верстак, забрав с собой фонарь. Спустя мгновение он задул и его, и я осталась стоять в полной темноте.

Шаги наверху ускорились. Полилась вода, и затем раздалось позвякивание стекла и фарфора — похоже, Бен убирался. Я опустилась на грязный пол — усталые, ослабшие ноги больше не могли держать меня. Ужасный залах в мастерской создавал неприятный привкус и во рту. Интересно, хватит ли у меня духу взобраться по лестнице в дом и как-то объяснить свое присутствие здесь, не вовлекая Дэйви. А может быть, лучше составить ему компанию под верстаком? Или нам повезет и Бен уйдет из дома, так и не заглянув в подпол?

Но этому не суждено было произойти. Дверь распахнулась, и я заморгала в полосе света, спускавшейся по лестнице. Я посмотрела в сторону верстака и с облегчением обнаружила, что там все так же темно и ничего не видно. Когда я снова посмотрела вверх, на лестнице уже стоял Бен Элдридж с большим фонарем и глядел на меня со своей всегдашней галантной улыбкой.

— Мисс Тулман, — протянул он, — какая честь для меня. А я думал, вы прикованы к постели…

Он спустился по лестнице ко мне. В другой руке он держал какой-то увесистый ящик. Опираясь на стол позади, я с трудом поднялась на ноги. В голову ничего не приходило.

— Ах, прошу вас, — сморщился он, — не утруждайтесь!

Он опустил ящик на пол и поставил фонарь на второй свободный верстак. Подальше от пуха и пороха.

— Извините за противный запах. Он ужасный, я знаю. Но за исключением его, как вам моя маленькая мастерская?

— Очень мило, — выдавила я.

— А это? — спросил он и погладил гладкую спину рыбины. — Гораздо более функциональное творение, хотя и не такое нарядное и красивое, как оригинал.

— Зачем оно? — спросила я, и загорелое лицо Бена расплылось в улыбке, вокруг глаз появились веселые морщинки.

— Мисс Тулман, скажите-ка… Как вы себя чувствуете? Не наступило никаких осложнений после вечеринки?

— Я… устала.

— Но не слишком устали для того, чтобы совершить увлекательную прогулку до моего дома посреди ночи. Да я ведь не против, мисс Тулман. Совсем не против. И не могу соврать, что не знаю, как вы сюда попали и кто вас привел.

У меня почему-то вылетело из головы, что сейчас на дворе ночь. Прогулка казалась мне просто очередным сном. И только теперь я начала осознавать, что все происходит по-настоящему.

— И серьезно, мисс Тулман. — Он покачал головой, шутливо распекая меня. — Ну и вид же у вас был! Просто дикий. Что подумает мистер Локвуд? Как вашему другу позвольте заметить — думаю, не стоит больше позволять себе никаких странностей. Этот человек всерьез вознамерился увезти вас в лечебницу…

Я нахмурилась, глядя на него. Я ничего не понимала.

— Но мистер Локвуд узнает, что меня отравили, и тогда… — Я не знала, как еще сказать. — Мистер Купер должен был сказать мистеру Локвуду.

— А что же с другими вашими выходками? — Бен обошел вокруг верстака и встал прямо передо мной, его мальчишеское лицо отделяли от моего какие-то сантиметры. Мне пришлось отвести глаза от его чересчур прямого взгляда. — Как насчет шатаний среди ночи, и нанесения повреждений самой себе, и этого происшествия в соборе?

Я посмотрела на него расширенными от ужаса глазами.

— Это поведение человека, не способного на самостоятельное существование, мисс Тулман. С сожалением вынужден вам сообщить, что по этому поводу уже подписан документ, и не кем иным, как мистером Купером, нашим хирургом. Я видел бумагу собственными глазами. Мистер Купер утверждает, что хотя у вас наблюдаются длительные периоды ремиссии, подобное поведение и случаи вроде тех, что произошел прямо на глазах у мистера Локвуда, — несомненные симптомы хронического нервного расстройства. Вы опасны для окружающих так же, как для самой себя. И вынужден вам сообщить, про яд он ничего не упомянул.

Я полностью очнулась, хотя все вокруг обрело черты, схожие с теми, что я видела в своих ночных кошмарах.

— Это же неправда, — прошелестела я.

— Разве вы можете утверждать, что не делали этого, мисс Тулман?

Нет, я не могла, и Бен твердо это знал.

— Они скажут ему, что это неправда, — защищалась я.

— Кто? — Он уже перестал улыбаться.