Брокер - Джон Гришэм

– Разве вы курите?

– Курил много лет назад. – Марко вынул сигарету из ее пачки и прикурил. По мере того как спускалась ночь, городские огни становились ярче.

– Вы рассказываете Луиджи обо всем, что мы делаем?

– Я рассказываю ему очень мало.

– И правильно делаете.

Последний визит Тедди в Белый дом был назначен на десять утра. Он вознамерился опоздать. В то утро в семь часов он встретился со своей неофициальной командой по передаче дел – четырьмя заместителями директора и старшими сотрудниками. На этой тихой мини-конференции он сообщил тем, кому доверял многие годы, о том, что уходит, что это давно уже было неизбежностью, что агентство находится в хорошем состоянии и вообще жизнь на этом не останавливается.

Те, кто хорошо его знал, почувствовали облегчение. Все-таки ему почти восемьдесят, а его ставшее легендой плохое здоровье и впрямь становится все хуже.

Точно в 8.45 во время встречи с Уильямом Лакейтом, заместителем по оперативным вопросам, он вызвал Джулию Джавьер для доклада по делу Бэкмана. Это дело имело для него первостепенное значение, хотя в общем списке приоритетов глобальной разведки находилось где-то посередине.

Как странно, что операции, связанной с опозоренным бывшим лоббистом, суждено было привести к падению Тедди.

Джулия Джавьер села рядом с вечно бодрствующим Хоби, делавшим заметки, которые никто никогда не прочитает, и начала как ни в чем не бывало:

– Он на месте, в Болонье, поэтому, если план надо привести в действие, мы можем это сделать в любую минуту.

– Мне казалось, по плану мы должны были переселить его в деревню, в сельскую местность, где за ним легче было бы следить, – сказал Тедди.

– Это запланировано через несколько месяцев.

– У нас нет нескольких месяцев. – Тедди повернулся к Лакейту. – Что будет, если мы сейчас нажмем на кнопку?

– План будет приведен в действие. Они доберутся до него в Болонье. Это прекрасный город, в котором практически нет преступности. Убийства там неведомы, поэтому смерть Бэкмана привлечет к себе внимание, если там найдут его тело. Итальянцы быстро установят, что он не... как его зовут, Джулия?

– Марко, – сказал Тедди, не заглядывая в лежавшие перед ним бумаги. – Марко Лаццери.

– Да, им придется поломать голову и выяснить, кто это такой.

– Им не за что будет зацепиться, когда они попытаются установить его личность, – заметила Джулия. – У них будет труп, фальшивое удостоверение личности, но ни семьи, ни друзей, ни адреса, ни места работы – одним словом, ничего. Они похоронят его, как бродягу и в течение года не будут закрывать дело. А потом закроют.

– Это не наша проблема, – сказал Тедди. – Убивать-то будем не мы.

– Верно, – сказал Лакейт. – В городе все это сложнее, но наш мальчик любит бродить по улицам. Там они его и прикончат. Скажем, попадет под машину. Ведь итальянцы гоняют, как угорелые.

– Значит, это будет нетрудно?

– Скорее всего, так.

– А какие у нас шансы узнать, когда это случится? – спросил Тедди.

Лакейт пригладил бородку, посмотрел на сидевшую напротив Джулию, которая, грызя ноготь, наблюдала за Хоби – тот помешивал пластмассовой палочкой зеленый чай. Лакейт выдержал паузу.

– Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят – там, на месте. Мы будем следить, что называется, двадцать четыре – семь, но те, кто его прикончит, будут из числа самых опытных. Свидетелей может и не оказаться.

– Наш лучший шанс возникнет потом, – добавила Джулия, – через несколько недель после того, как бродягу похоронят. Наши люди на своих местах. Мы будем внимательно прислушиваться. И вскоре что-нибудь услышим.

– Как всегда, когда не мы спускаем курок, есть вероятность, что точно мы ничего не узнаем.

– Мы не можем себе позволить провалить операцию, понимаете? Приятно будет услышать, что Бэкман мертв, – он это более чем заслужил, но цель операции в том, чтобы узнать, кто именно его прикончил, – сказал Тедди, поднося ко рту в белых сморщенных руках бумажный стаканчик с зеленым чаем. Он глотнул шумно, не стесняясь.

Быть может, старику действительно пора переселяться в дом для престарелых.

– Я уверен, что мы узнаем – в разумных пределах, конечно, – сказал Лакейт. Хоби запротоколировал эти слова.

– Если мы устроим утечку сейчас, сколько времени пройдет до его устранения? – спросил Тедди.

Лакейт пожал плечами и отвернулся, задумавшись. Джулия принялась грызть другой ноготь.

– Смотря кто возьмется за дело, – сказала она осторожно. – Если израильтяне, то это случится через неделю. Китайцы, как правило, медлительнее. Саудовцы, вероятно, прибегнут к услугам наемника, чтобы добраться до Бэкмана, ему потребуется не меньше месяца.

– Русские управились бы за неделю, – добавил Лакейт.

– Когда это случится, меня здесь не будет, – грустно заметил Тедди. – И никто по эту сторону Атлантики ничего никогда не узнает. Дайте слово, что вы мне сразу же позвоните.

– Значит, зеленый свет? – спросил Лакейт.

– Да. Будьте осторожны с утечкой. Все охотники должны получить равные шансы.

Они простились с Тедди и вышли. В девять тридцать Хоби повез его по коридору к лифту. Они спустились на восемь этажей вниз, в подвал, где белые пуленепробиваемые фургоны стояли наготове, чтобы в последний раз отвезти его в Белый дом.

* * *

Встреча в Белом доме закончилась быстро. Дэн Сендберг сидел за своим столом в редакции «Вашингтон пост», когда в десять с минутами она началась в Овальном кабинете. Не прошло и двадцати минут, как позвонил Расти Лоуэлл.

– Все кончено, – сказал он.

– Что произошло? – спросил Сендберг, опуская кончики пальцев на клавиатуру.

– Согласно сценарию, президент потребовал информацию о Бэкмане. Тедди не уступил. Президент напомнил ему, что имеет право знать все. Тедди с этим согласился, но заметил, что информация будет использована в политических целях и сорвет тайную операцию. Они недолго препирались. Тедди был уволен. Как я вам и говорил.

– Вот это да.

– Через пять минут Белый дом выступит с заявлением. Можете включить телевизор.

Как водится, все немедленно пришло в движение. Пресс-секретарь с угрюмым лицом заявил, что президент принял решение «взять новый курс в нашей разведывательной деятельности». Он воздал должное директору Мейнарду за образцовое руководство и выразил огорчение в связи с тем, что придется найти ему замену. Первый же вопрос, прозвучавший из первого ряда, оказался таким: «Мейнард вышел в отставку или был уволен?»

– Президент и директор Мейнард пришли к соглашению, устроившему обоих.