Прорыв «попаданцев». Кадры решают все! - Александр Конторович

Первый пулемет поставили на артиллерийский лафет, в результате чего вес конструкции перевалил за сотню кило. Это не считая передка с запасом патронов. Для второго сделали «легкий» — чуть больше тридцати кило — трехногий станок. Для работы из бойниц форта самое оно. После отладки испытательный отстрел обоих пулеметов показал: пять сотен патронов с максимально быстрой сменой магазинов машинки выдерживают без проблем. И греются не особо, и ствол не забивается. По групповой цели можно было вести эффективный огонь на тысячу двести метров, именно на такую максимальную дальность и был нарезан прицел. По одиночной ростовой фигуре нормально работалось до семисот, дальше начинался слишком большой разброс. Так что демонстрация в узком кругу этой вундервафли (конечно без стрельбы, не фиг привлекать внимание постороннего народа) прошла на ура. Дядя Саша торжественно вручил мне бутылку с каким-то напитком. При последующей дегустации в ней оказался французский коньяк весьма недурственного качества, уж не знаю, где Сергеич его раздобыл. Кто-то из «попаданцев» ехидно прокомментировал наше творение:

— «Печенег» не «Печенег», но «Кипчак» получился.

Так и закрепилось это название за нашим первым пулеметом.

И по доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных?

АБС «Трудно быть богом»

Сентябрь 1793 года. Калифорния. Из дневника Сергея Акимова

— Что у вас тут за гости такие борзые, хоть и вроде соотечественники? Вчера ты про них как-то бегло рассказал. Привет, кстати.

С таких слов начинает командир, заглянувший в мой кабинет с утра пораньше.

Тоже усаживаюсь на свое привычное место, перекладываю ноут подальше с глаз, вытаскиваю из ящика книгу регистрации, есть у меня и такая.

— И тебе утречка. Торговая барка, с Камчатки. Занесло сюда ветрами и течениями, еле выжили. Мы их подлечили, подкормили. Хозяин посудины пока не встал с постели, оказался самым истощенным. Из той породы, что радеет за своих работников, вот и досталось ему больше всех. Только не очень они похожи на торговцев да потерпевших от непогоды. Так что будем разбираться, ты вовремя вернулся. А тебя они когда успели достать?

— Прямо сейчас. Только вышел обход делать, подкатывает священник ихний. С чего он вообще на борту оказался, не узнавал?

— Так они якобы собирались там совсем рядом куда-то доплыть, как раз что-то вроде сборища по поводу закладки новой церкви намечалось в одном из поселений. И батюшка вроде следовал к очередному месту службы. Упертый человек оказался, раньше всех из госпиталя вышел, там всех достал — мол, что за нехристи его пользуют.

— Это он так про кого? Мама Яга в командировке, на самого Шоно покатил?!

— Угу. Поп вроде и православный, но с какими-то завихрениями. Не знаток я в таких нюансах. Вроде должен быть опыт у РПЦ по Средней Азии, или наши там еще толком не закрепились? Надо уточнить потом у Цинни, мне раньше как-то по барабану было, мусульманин или католик, лишь бы человек правильный в основе. Да и сейчас от такой философии отходить не собираюсь. Так вот, подваливает и начинает предъявы кидать с разгону. Вроде мы тут оплот греха строим, где это видано, больше трех лет живем, а даже часовенки не построили, да и водимся с кем ни попадя. Испанцы-католики, индейцы — так вообще язычники. На мою фамилию вдобавок вызверился не по-детски. Видать, зуб на Польшу какой-то имеет, вот и валит все в одну кучу. Намек про «чужой монастырь и устав» пропустил мимо ушей. Скандалист, право слово… Раньше мне такие экземпляры не встречались среди священников. Приказал ему убыть в расположение, отведенное для гостей, снова не угодил. Мол, по какому праву русский подданный принял чин от иностранного государя и распоряжается, что и как делать истинным православным и патриотам. Сразу чем-то знакомым повеяло, будто зомбоящик включил.

— И чем дело кончилось?

— Кликнул дежурного, чтобы тот наряд вызвал, определил этого борзого в «холодную». Надо было мне сразу это сделать. Пока солдатики подошли, нарисовался Зубр, вроде дело какое-то у него ко мне было. Только начали разговор, снова этот деятель влезает. Сын мой, говорит… А Сашка ему сразу: «Стоп, не разгоняйся, ведь предупреждал уже, что не надо ко мне так обращаться. Папаша нашелся!» Поп закусил удила, не гневи, мол, и все такое, да сгоряча опять по-родственному обозвал. За что тут же схлопотал в лобешник. Сидит на заднице, глазами зыркает, бормочет что-то под нос. Здесь уже я не выдержал. Отправил «борца с религиозным дурманом» на кухню, пара дней наряда ему не повредит. Как скомплектуем груз для резидентуры в Бостоне, к тому времени остынет. А монаха нуму отвели в карцер. Ближе к ночи переведем его на шхуну, где раньше Джефферсон обитал.

— А спутники батюшки, если начнут искать да вопросы задавать?

Дядя Саша поморщился:

— На самом деле, проблем мы огребли, причем на ровном месте, по самое не балуйся. Хорошо, что раннее утро на дворе, больше никто этой драки не видел. Ведь поднять руку на священника — такое сейчас не поймут ни разу, никто… Надо будет легенду придумать, куда он пропал. Пусть я не особый сторонник крайних мер, но в данном случае меньшим злом представляется классика — «Нет человека, нет проблемы». Посидит на шхуне, индейцам ведь наши внутренние разборки до фени. И мы для них на одно лицо, в сутане или в мундире. Тем более что этот поп вообще в дорожной одежке был, только крест большой под зипуном таскает. Ты с ним побеседуешь, может, расколешь, что он за тараканов у себя в голове наплодил. Если можно будет как-то перевоспитать, на угольке или прииске пусть грехи замаливает. В истории Церкви он не первый и не последний будет, кто за веру страдал. Про крайние меры сейчас говорить не будем, с кондачка такие вещи не решают.

Три дня спустя. Дядя Саша.

— Садитесь, гости дорогие! — широким жестом указываю вошедшим на лавки.

Переглядываясь, они присаживаются. Сели тесно, так, чтобы друг друга не то что видеть — даже чувствовать.

Их четверо. Один, как я понял по взглядам всех прочих, явно старший. Крепкий, чуток исхудавший во время скитания по морю, мужик с окладистой бородой. Одет, как и все прочие. Сапоги, штаны, кафтан, еще что-то. Не военная форма, это точно. Но одежда у него чуток качеством получше будет. На его фоне я смотрюсь совершенным попугаем в своем полковничьем мундире. Не люблю эту одежку, но прием официальный, а раз так — должон выглядеть!

— Ну, с чем пожаловали? — беру быка за рога. Раз они молчат, начну первым.

Кобра, тихо сидящий в углу, в разговор не лезет, мотает себе на ус.

— Благодарствуем за помощь и обхождение, господин полковник, — начинает старший.

— Ну что ж так сразу-то? Полковник… у меня и имя, между прочим, есть! И вполне себе христианское!

Так. Слопал дядя наживку. Глазки оживились, не ждал, что я так сразу-то в ловушку и попаду? А напрасно…