Негодяй в моих мечтах - Селеста Брэдли

Она была на противоположном берегу этой чертовой реки!..

Однако ей мало было только вспомнить прежние чувства.

Лорел без усилия перешла от сна к реальности, словно продолжая размышления.

Ее прошлая любовь к Джеку была искренней, но бурно-страстной, сплетенной из надежд и фантазий.

Теперь она была более сложной. Сама Лорел стала другой личностью, выкованной событиями, последовавшими за его исчезновением из ее жизни.

Он тоже стал другим. Не такой потерянный. Не такой опустошенный.

Ей приходилось признать, что она рада видеть, как он возвращается к жизни. Но это вовсе не означало, что она все еще любит его.

Кто-то толкнул ее в ребра. Лорел открыла глаза.

Она протянула руку и обнаружила пухлую розовую ножку, пинавшую ее в бок.

— Как необычно, — сонно пробормотала она и пощекотала розовую пяточку.

Она никогда не знала, что ребенок может хихикать во сне. Лорел снова закрыла глаза, наслаждаясь этим открытием. Ей еще столько предстояло узнать. Она чувствовала себя сухой губкой, жаждавшей впитать в себя каждую каплю сведений о детях вообще и об этой сонной раскрасневшейся крошке в частности.

Лорел подтянула маленькую ножку ближе и поцеловала ее. Потом громко подула на ее подошву. Мелоди громко захихикала. Она уже проснулась.

— Мама, ты глупенькая, — сказала она, потягиваясь, как котенок.

Тут Лорел ощутила, что ей что-то мешает под боком, и, покопавшись под простыней, обнаружила грязный комок тряпья, называемый Горди Энн.

— Доброе утро, — вежливо приветствовала она куклу. — Если не возражаете, леди, думаю, что вы сейчас отправитесь в таз для мытья.

Мелоди перекатилась на животик и заболтала ножками в воздухе.

— Так и Прю говорит. Она заставляет Горди Энн плавать каждый раз, когда я купаюсь.

— Отлично, Прю, — пробормотала Лорел. Она села на постели и потянулась, чувствуя себя разбитой и не отдохнувшей, как будто спала с дюжиной мартышек. Она потерла напряженную шею.

С дюжиной очень бойких мартышек.

Но она не променяла бы эту ночь на золотой клад. Она улыбнулась Мелоди.

— По-моему, я слышу запах бекона!

Она обвела взглядом комнату и оцепенела. Если бы она не была так поглощена радостью пробуждения рядом с собственной дочкой, она сразу поняла бы, что все вокруг стало иным.

Ее чердачная камера превратилась в роскошную комнату.

Пожалуй, слово «роскошная» было даже слишком слабым.

Она стала чертовски шикарной! На резном прикроватном столике розового дерева, которого раньше здесь не было, стопкой лежали книги. Напротив, у противоположной стены, стоял письменный стол, огромное мягкое кресло Джека теперь располагалось у очага. Богато расшитые занавеси, почти напоминающие гобелены, свисали с крючков для сушки белья, закрывая две самые длинные стены. Они с Мелоди нежились под толстым бархатным покрывалом, а у окна стояла вещь, при виде которой сердце Лорел растаяло. Она поняла, сколько в это было вложено заботы. Она обвела кончиком пальца раздвинувшиеся в улыбке губы. Где-то в этом сумасшедшем джентльменском клубе Джек сумел отыскать виндзорское кресло-качалку. А может быть, украл его среди ночи из сада какой-то дамы.

Лорел едва сдержалась, чтобы тут же его не опробовать, но в животе у нее заурчало. И так громко, что, казалось, в комнату запустили медведя. Она наградила куклу насмешливым взглядом:

— Горди Энн! Я тебе удивляюсь! — Мелоди закатилась смехом.

На серебряном подносе под крышкой их ждал завтрак на двоих. Кроме обычной яичницы с беконом там была тарелка с овсянкой, Лорел вгляделась в кашу:

— О Боже! В ней комки.

Мелоди проворно, как обезьянка, взобралась на стул.

— Я люблю комки!

Она поерзала на сиденье, пока не уперлась в край стола. Ее подбородок едва возвышался над столешницей. Здесь им очень пригодилась та самая стопка книг.

Они позавтракали в этой чудесной комнате, сидя в ночных рубашках и хихикая, прихлебывая чай из чашек, которые держали манерно, нелепо отставив мизинчики.

Потом Лорел качала доченьку на коленях, напевая ей все песни, которые могла припомнить. Мелоди тоже спела ей песенку о том, как катается на маленьком пони. Затем последовала очень замысловатая история о бандитах, скалках и бочках эля.

Лорел улыбалась. Ее дочурка оказалась такой выдумщицей.

Джек проснулся рывком, открыл глаза в полумраке задернутых постельных занавесок. На какое-то мгновение рисунок богатой узорчатой ткани заплясал у него перед глазами непонятными пятнами, но вскоре преобразился в драпировку с шелковой бахромой. Он заставил себя внимательно всмотреться в нее, рассмотреть мельчайшие детали в надежде отвлечься достаточно, чтобы сон растаял в свете дня. Бахрома в одном месте истрепалась. Он посмотрел еще внимательнее. Стежки, прикреплявшие ее к занавеске, лопнули. Самая длинная нитка колыхалась перед его глазами. Он медленно моргнул, чтобы не потерять ее из поля зрения. Сосредоточился на этой нитке.

После нескольких минут он осторожно восстановил в памяти подробности недавнего сна. Стертые, смутные, нестрашные воспоминания, которые ускользали, не задерживаясь.

Он обрадованно сел на постели и двумя руками потер лицо. Еще один счастливый побег от кошмара.

Прошлой ночью он спал рядом со своей возлюбленной и своим ребенком. Эти несколько часов подарили ему самый чистый и спокойный отдых за последние несколько лет. Он проснулся среди ночи обновленным и постарался выразить свою благодарность еще несколькими штрихами к обстановке комнаты. Затем он отправился в постель, надеясь еще отдохнуть.

Это не совсем получилось, но нужно быть благодарным судьбе и за маленькие дары. По крайней мере, он проснулся не с криком.

Когда он встал с постели, воздух обдал его кожу холодом. Он приучился спать нагишом. В противном случае его одурманенный сном мозг мог легко превратить ворот ночной сорочки в удавку или даже скрутившаяся сорочка становилась грудой тел, под которыми он задыхался.

Теперь, потягиваясь, он наслаждался свободой наготы. Ему хотелось только одного: чтоб рядом с ним была обнаженная Лорел.

Снаружи, из сада позади дома, доносились шумы весеннего рассвета. Он обвязал халат вокруг бедер и, подойдя к окну, откинул занавески. Там во всю шло восстановление некогда прекрасного сада. Изящная, стройная фигура в шляпке склонилась над клумбой. То ли Пруденс, то ли Мэдлин. За спиной женщины сверкнула ярким пламенем коса. A-а, это, должно быть, Прю. Она энергично, хоть и не очень умело, втыкала в землю какие-то зеленые растения. Джек заметил спешащую к Прю Мэдлин.

Он представил себе, как тактично она объясняет подруге правила обращения с саженцами. Медди была замечательно добра.