Рубикон - Константин Калбазов

Порадовали шкуры. Очень порадовали. Одна-то уже разделена надвое, эта парням значится, а вот вторая целехонька. Дмитрий как только взглянул на длинный подшерсток, так аж зажмурился от удовольствия. Он мало что был длиной сантиметров пятнадцать, может, чуть короче, так еще и мягкий – куда овечьей шерсти! Вот состригут – и будет у них пряжа. Простецкую прялку состряпать не проблема; конечно, производительность у нее не бог весть какая, с механической не сравнить, но ведь и шерсти, положа руку на сердце, больше взять пока было неоткуда. Разве только когда собачки начнут линять по весне, но их на шерсть специально разводить не станешь, просто не прокормишь такую отару, да и на выходе не так чтобы и много.

Вторая причина была в том, что он прибыл за парнями. Настало время аруха, так что если они не передумали, то пора. Обрадовались так, что сразу и не поймешь – то ли тому, что избавятся наконец от каждодневного труда – тут уж даже если Дмитрий что новое начинал, у них прежнего энтузиазма не наблюдалось, – то ли тому, что наконец разрешится вопрос с их женитьбой. За это время они успели отлучиться на пару деньков и сходить за своей лодкой: чего добру-то пропадать, так что в путь отправлялись на своем транспорте.

Рохт был не один: вместе с ним проведать родственницу прибыла и Сикайя. Как там в чужом роду, все ли ладно, не обижают ли, а чего тут еще диковинного появилось? Дмитрий воспользовался ситуацией и преподнес ей подарок из десятка медных и пяти серебристых монеток, чем вызвал сдержанное удовольствие, – а как иначе, жена вождя. Только вот глазки загорелись так, что и непонятно, как в пляс не пустилась словно девчушка малолетняя. Рохт только сдержанно улыбнулся и понимающе покивал. Во избежание Соловьев подобный подарок предварительно сделал уже Сайне – тоже ведь, можно сказать, жена вождя.

Рохт, прихрамывая, потянул Дмитрия в сторону. Не повезло мужику. Ногу-то ему спасли, но хромота – это, пожалуй, уже на всю жизнь. С другой стороны, он уже на охоту вовсю хаживал и вообще, как и положено вождю, во всем первый, а если бы не Лариса и не антибиотики, то, может, и не выжил бы.

– А ты с нами на арух не поедешь?

– Нет, Рохт. Нечего мне праздновать.

– Победителю бархи и бакана нечего праздновать? Такого героя должно видеть все племя.

– Но ведь я не из вашего племени, а только добрый сосед, который всегда готов помочь.

– Но радоваться с нами ты не хочешь?

– Дел много. А потом, сомневаюсь, что радости там будет много: слишком большая беда обрушилась на ваш народ.

– Да-а, беда великая. Но ведь жизнь продолжается. Скоро в наших рулах будет слышаться плач детей, а что может быть лучше этого? Наш род, как и племя, поднимется с колен. Обязательно поднимется.

– Вот и мне предстоит еще многое сделать, чтобы подняться с колен и точно знать, что завтра голод не войдет в мое жилище, а родные не будут знать нужды.

– Ты говорил, что хочешь получше нас узнать. Хороший случай.

– Согласен. Но с другой стороны, лучше пока ты там расскажи о нас. Если новость никого не разозлит и нас все равно будут рады видеть, то на следующий год обязательно побываем.

– Договорились. Знаешь, Улла и Лайя хотели стать твоими женами.

– Это зачем? – встрепенулся Дмитрий. Вот уж чего не хватало.

– Ты настоящий охотник, герой, почему им не хотеть этого? Такого великого охотника ни одно из четырех племен не знало.

– Ты им скажи, чтобы не глупили. Пусть идут замуж, если найдутся достойные женихи.

– Не будет женихов, – тяжко вздохнул Рохт, – слишком большая беда. Потому и везу молодых хакота. На эту зиму у нас припасов много, так много, что голод к нам не заглянет. Но охотники нужны. Может, получится уговорить их остаться. В стойбище много пустых рулов, пусть занимают.

– Не останутся.

– Почему? Они великие охотники, убившие бакана, на арухе им будет много чести, их будут восхвалять. Они молоды, и им захочется, чтобы о них помнили потомки, а они могут совершить великое дело, возродить род Волка, вернув ему былую силу. Внуки внуков и их внуки будут помнить их имена, а великий дух приблизит их к себе и пустит жить в свое стойбище, а такого достойны только великие охотники и герои.

– Ну может, ты и прав. А как же Улла и Лайя?

– Если бы ты поехал на арух, то было бы трудно. А теперь будет просто. Я знаю, что женихов им там не найти, они невинны и могут выйти замуж только на празднике, тебя там не будет, но зато будут Торк и Отта, тоже великие охотники. Девочки молоды, но не глупы, понимают: тебя нет, ты можешь и на следующий год не пойти, – если они откажут этим, то могут надолго остаться одни или оказаться вторыми или третьими женами у простых охотников, а может, и худших. Потому что Отта и Торк без жен не уйдут.

Что же, за парней можно только порадоваться: по сути, у их невест нет выбора, и их судьба уже практически предопределена. Вот и они это знают, вон как радуются. Ох, лодыри вы мои, как же вас здесь тормознуть. Оно ведь и Лариса тут, медик она так себе, но всяко-разно в чем-то получше ваших шаманов понимает, приглядит за девочками, а то, не приведи бог, беда какая, – молоденькие ведь еще.

– Торк, Отта, вы идете за невестами, а потом ваш путь будет домой. Но ведь можно прожить разную жизнь. Я знаю, вас будут уговаривать поселиться в других родах, будут предлагать самых красивых невест, потому что народ сауни постигла большая беда и им нужны охотники, чтобы возродиться. Просто помните, что здесь вас ждут и здесь вам рады. Эти рулы будут вашими. – Дмитрий показал на два вигвама, что волей судьбы оказались в его собственности. – Впереди еще много удивительного, что мы сможем сделать, и не все будет таким скучным. Сейчас мы только выбираем камень, а дальше начнем обрабатывать. Тут будут очень удивительные вещи.

– Ты нам подаришь чудесные ножи и топоры? – не удержался Торк.

– Только если вы останетесь со мной.

– Мы не горшки с зерном, чтобы нас можно было обменять на шкуру зоба, – возмутился Отта.

– А сколько шкур нужно отдать за один такой нож? Ты можешь это сказать?

– Но ты подарил нож Рохту.

– Ты хочешь сказать, что Рохт недостоин этого подарка?

– Мы великие охотники, победители бакана.

– Все, что смогли сделать мы, – это устроить ловушку и испугать баканов. Я победитель бархи, но я только стрелял в него. Рохт, когда был таким, как вы, два раза выходил против медведя и два раза убивал его, имея только каменные копье и нож. Мы победили, потому что были умнее или имели хорошее оружие, он – потому что храбр и ловок. Так кто из нас великий охотник? Волки – мои соседи, Рохт – мой друг и вождь рода, нам и дальше жить рядом, и я показал свое уважение к ним.

– Разве мало мы для них сделали? – не унимался Отта. – Этой зимой в их рулы не войдет голод. Мы спасли их от смерти. Но Рохту ты подарил нож, а нам не хочешь.

Хм. Растащило ребяток. Что, аппетит приходит во время еды? А ну осади, йошки-матрешки. Ты гляди, на шею сели и ножки свесили. Ну да, помогли вы, и изрядно, так и что с того. Можно подумать, я им и вправду что-то должен, а теперь они решили предъявить счет. Э-э, не-эт, парни, так дело не пойдет. Я ничего не забыл и вам забыть не позволю. Не останетесь – не надо, но позволить вам уехать с чувством, что вас тут обидели, я не могу.