Убить админа - Рина Осинкина

И Катюша займется кем-нибудь еще. Да хоть бы этим хмырем, ее начальником, который смотрел сегодня на Демидова, как оскорбленный носорог.

Нет, конечно, Катя не из этих. Даже назло и даже для ревности она так не поступит, он уверен. Откуда знает? От верблюда. Знает, и все.

Но она вычеркнет придурка Демидова из жизни. Такая сумеет. И куда ему деваться потом? К Анжеле и Бэлле? А как он вот без Кати дальше сможет жить? Как вообще выживет? Особенно после их, как она выражается, «романчика».

Тут он разозлился не на шутку, дико разозлился: «Что же эта мерзавка со мной вытворяет! Загнала в угол, как глупого барана загнала!» И деваться-то барану некуда.

А раньше, до этого разговора тяжелого, разве было куда? И зачем он вообще сюда приехал? Разве не для того, чтобы остановить, не потерять, разобраться? В себе самом разобраться.

Он заткнул панические визги, которые взахлеб орали в его черепе, чтобы он одумался, не порол горячку, не совершал кретинских поступков. «Я знаю, чего я хочу, — сказал он визжащему трусливому эгоизму. — Я знаю, чего я хочу. Я хочу, чтобы эта женщина была со мной. Была моей. Всегда. И я не стану рисковать».

— Видите ли, Катерина Евгеньевна, — начал он насмешливо. — Я человек дремучих правил. Хоть это и может вам показаться сомнительным. Но — да, строгих. Поэтому, как нормальный мужчина, от предложенного вами, гм… романчика я, естественно, не отказываюсь. Но выставляю непременное условие, законный брак. А там уж как у вас получится — за полгода обернетесь или вообще за два месяца — с разводом у вас проблем не будет, обещаю.

Катя негодующе уставилась на Демидова, Демидов рассматривал ногти.

— Я должна от этого предложения растаять? Расплакаться от счастья? Я не верю вам, Олег Олегович, не верю, и ничего с этим поделать не могу. Когда я от вас услышала что-то вроде… признания в любви, то действительно, от счастья готова была плакать и даже помечтала немного. Но недолго. Совсем недолго. Я реалист. Мои чувства к вам — это мои чувства, они нелогичны, им нет дела до предмета своего, то есть им плевать, плох Олег Демидов или хорош. А разум не позволяет вам поверить, увы. Насчет законного брака — это, как я понимаю, вы паясничаете или издеваетесь, как обычно. Или юмор у вас такой — и не смешно, и не остроумно. Поэтому шли бы вы домой, уважаемый. Я жалею о своей несдержанности. Лучше бы тогда, в тире, я прикусила себе язык.

Но бессовестного Демидова ее патетика не смутила. Если девушка плохо слышит и неважно соображает, придется повторить еще раз.

— Катерина Евгеньевна, умоляю, не горячитесь! Успокойтесь, пожалуйста, и чайничек на место поставьте. С чайником я вас, сердитую, еще больше боюсь. Давайте так решим. Я сейчас действительно пойду уже, а завтра утречком за вами заеду, и мы сходим в загсик, заявленьице подадим, согласны? А чтобы вам плохо про меня не думалось, торжественно вам обещаю, что, пока не зарегистрирует госорган наш с вами союз, наши отношения за рамки платонических не выйдут, договорились? Вы как, сможете с обезумевшей плотью справиться еще недельку-другую? Я найду, как сотрудников загса убедить, чтобы нас без очереди приняли. А свадьбу в «Метрополе» устроим, человек на сто. Или сто пятьдесят. Или где вам больше понравится? Можем в нашем доме на природе, по-деревенски, с шашлычками на морозе, а? Такая схема вас устроит, чтобы вы мне поверили? Давайте соображайте уже. Вы же всегда сможете от меня уйти, оформив развод, если я вас изведу своим скверным характером и завышенными требованиями. Сообразили? А размалеванных девиц можете не бояться. Если вы будете со мной, то я не то что смотреть, я и думать в их сторону не буду.

Тут его голос все-таки ему изменил, и Катя со стыдом и радостью поняла, что измучилась не только она.

— Мне будет что терять, Катя. Слишком большая расплата за размалеванную чужую морду.

— Что ты придумал, Олег, зачем тебе все это? — растерянно спросила она.

— Видишь ли, Катюша. Совершенно неожиданно для себя я понял, что мне будет мало полугода. Я хочу, чтобы ты была со мною всегда. Но ты вредная, можешь и ускользнуть. А так я тебя привяжу обязанностями, ты никуда и не денешься, потому что у тебя дурацкое чувство долга, ведь так? Ребенка родишь или даже нескольких, не станешь же ты деток с отцом разлучать? Вот такой я эгоист.

— Твой план плох, — криво усмехнулась Катя и посмотрела на него в упор. — Никуда не годный план.

Демидов подошел к ней близко-близко, заглянул в милое несчастное лицо и с нежностью бережно прижал к своей груди.

— Прости, я что-то не то сказал. Неважно — есть дети, нет их… Хочешь, мы кого-нибудь из твоего интерната возьмем? А? Здорово же будет! Сразу готовый ребенок, и заодно на памперсах сэкономим.

Катя начала всхлипывать, и тогда он сказал:

— Я тебя люблю. Я не хочу без тебя жить. Выходи за меня замуж, пожалуйста. Скажи «да», а с остальным мы разберемся.

В серебристо-сером норковом полушубочке, которым она очень гордилась, и в коротеньких, отороченных мехом сапожках на невысоком, но, безусловно, изящном каблучке упругой походкой Катя дефилировала по длинному, как канал имени Москвы, коридору помпезного бизнес-центра. Ловкая и отважная, словно Женщина-Кошка.

Катя тихонько прыснула, поймав себя на таком сравнении. Придет же в голову!..

Идущие ей навстречу парни в аккуратных бело-синих комбинезонах и с бутылями питьевой воды в растопыренных руках решили, что улыбка на их счет, и тоже широко улыбнулись.

Проснувшись сегодня утром и даже не успев открыть глаза, она все разом вспомнила — и слова его, и глаза, и прикосновение рук, и сердце ее запело от счастья. А Катя даже не знала раньше, что сердце может петь.

А потом, немного погодя, Катя вдруг радостно обнаружила, что больше нет у нее внутри привычной унылой горечи, отравляющей ее жизнь и днем, и ночью в течение последних лет.

Выздоровела. Свободна. Богата. Конечно, богата, если теперь у нее есть Демидов, и деньги тут ни при чем. Денег у нее у самой…

И чего она терзалась столько времени? Зачем изводилась так долго? Жила как пришибленная… Из-за кого?! Действительно, глупо. Хотя, тогда у нее не было Демидова.

Глядя в зеркало на свое отражение, Катя спросила его веселым шепотом: «Эй, а что поменялось-то?» А отражение пожало плечами и, улыбаясь, ответило: «Ты просто проснулась, Катя. Просто проснулась».

Она извлекла из коробки с лекарствами тушь и накрасила глаза. Не стала надевать пуховик и ботинки. И побрызгалась духами «Нина Риччи», подаренными ей девчонками на прошлый день рождения.

И вот Катерина здесь, почти что в самом логове врага, упруго вышагивает по коридору, красивая, ловкая и отважная, словно Женщина-Кошка. Катя вновь хмыкнула. Далась ей эта Кошка.

Первая неудача не смогла испортить ее хорошего настроения. Только что ее бортанули. Несмотря на отличную легенду и кураж. Она им представилась не просто так, а руководителем департамента по развитию какого-то там конгресс-центра «Георгин палас» и стала настойчиво добиваться аудиенции непосредственно и только с генеральным директором, желая предложить ему пакет услуг. Или пусть скажут, когда прийти в следующий раз. А еще лучше, каким рейсом прилетает, мы организуем встречу в качестве промоакции. Секретарши кривили накрашенные ротики и пожимали плечами, а чопорный референт с вежливой гримасой предложил оставить визитку. Пришлось шумно огорчаться, что визитницу вместе с портфелем она забыла на переднем сиденье своего «Форда».