Безрассудство - Аманда Квик

Габриэль попытался совладать со своей тревогой и все более проступавшим из-под этой тревоги откровенным страхом. «Главное, не поддаваться чувствам», — напомнил он себе.

— Я хочу, чтобы вы немедленно обыскали каждый уголок в замке и парке. Роллинз, вы будете руководить поисками. Я отправляюсь на скалы. Через час ждите меня здесь.

— Да, милорд. — Роллинз, поколебавшись, спросил:

— Прошу прощения, милорд, вы опасаетесь, что стряслась беда?

— Миледи могла выйти погулять и заблудиться, — сказал Габриэль, не веря ни единому своему слову. — Она не знает здешних мест. Немедленно начните поиски.

— Да, милорд.

Габриэль распахнул дверь и устремился вниз по каменным ступеням. Страшное беспокойство гнало его вперед, он быстро пересек двор и вышел за ворота замка.

Она обещала, что больше не сбежит от него.

Добравшись до скалистой гряды, Габриэль остановился, внимательно осматривая с высоты каменный берег и бившиеся вдоль узкой прибрежной полосы волны. Если Феба отправилась на прогулку, то она не могла уйти дальше этих скал. Спускаться к воде ей ни к чему.

Но Феба непредсказуема. Она обожает рисковать. Габриэль содрогнулся, вспомнив, как и где они впервые повстречались. В полночь посреди леса. Боже милосердный! Эта женщина представляет вечную угрозу для себя самой.

Вот он отыщет ее и посадит на короткий поводок. Хватит с него этой чепухи. Хватит с него этого страха, рвущего его на части.

Габриэль велел себе успокоиться. Нужно припомнить, во что была одета Феба утром. Да, юбка этакого кричащего лимонного цвета и к ней накрахмаленная шуршащая блуза. В своем наряде она выглядела очень ярко и весело.

Вряд ли она собиралась именно сегодня сбежать от своего мужа.

Габриэль вновь подошел к краю скалы. Он поверит, что жена убежала от него, только когда проверит все другие возможные объяснения.

Что-то белое мелькнуло на гладко отполированном морем камне. Габриэль прищурился. Должно быть, солнце играет на поверхности моря. Белое пятно шевельнулось, поползло выше по скале. Белое пятно — бледные руки, бледные ноги, темные спутанные волосы на фоне темного камня.

Феба!..

Габриэль почувствовал ледяной холод внутри. На миг он подумал, что эта глупышка решила искупаться. Потом все же понял, что она сражается за свою жизнь там, в полосе Прибоя.

— Феба! Держись, я иду к тебе! — крикнул он и бросился вниз по крутой тропе.

Он не замечал ни песка, ни режущих камней. Спрыгнув с края утеса, Габриэль оказался на берегу и сразу нырнул в непроницаемую глубину.

— Феба. Бога ради, держись!

Клубок мокрых волос пошевелился при его приближении. Феба повернула голову, ее щека касалась обросшей ракушками скалы. Она цеплялась за камень из последних сил, наполовину погрузившись в воду. Глаза ее чуть приоткрылись, она устало улыбнулась ему:

— Я знала, Габриэль, рано или поздно ты явишься.

— Черт меня побери, что ты здесь делаешь?

Габриэль втянул Фебу на скалу и поднял на руки, прижимая к себе. Ее сорочка насквозь промокла и стала совершенно прозрачной. Он видел темные бутоны сосков так отчетливо, как если бы она была обнажена.

— Где твоя одежда? Что случилось, во имя всех святых?

— Я искала тебя. — Голос ее задрожал. Она обмякла в руках Габриэля, как тряпичная кукла, глаза ее закрылись.

— Феба, открой глаза. — Габриэль, словно со стороны, слышал, как тревожно звучит его голос. — Сейчас же открой глаза и посмотри на меня.

Феба покорно приподняла ресницы.

— Что ты? Я ведь в безопасности, правда?

— Правда, — прошептал он, вынося ее на берег, — ты в безопасности.

Она не собиралась бежать от него.

Час спустя Феба удобно устроилась на подушках в своей собственной постели. Она успела принять теплую ванну под неусыпным надзором Габриэля и выпить несметное количество чашек горячего чая. Он не успокоился, пока краска не прилила вновь к ее щекам и губам.

Когда Феба начала отказываться от чая и обижаться, что вокруг нее подняли такую суматоху, Габриэль понял, что она вполне оправилась, и тут же выгнал из комнаты всю прислугу.

Он мог ее потерять. Эта страшная мысль продолжала терзать его. Внешне это проявлялось в угрюмой раздражительности. Он мог потерять Фебу.

Он снова попытался побороть переполнявшие его чувства. Это было не так-то просто, и он использовал гнев как защиту, чтобы скрыть все остальные чувства, в особенности свой страх.

— А теперь, мадам жена, потрудитесь объяснить, что произошло с вами сегодня, — обратился он к Фебе, как только за последней служанкой захлопнулась дверь. — Что это за вздор насчет того, что вы отправились искать меня? Что же, черт побери, случилось?

Феба легонько зевнула.

— Алиса сказала, что ты послал ее за мной.

— Какая еще Алиса?

— Служанка.

— Служанка?

Феба посмотрела на Габриэля, с трудом удерживая сами собой опускавшиеся веки.

— Ой, я действительно не знаю. Я думала, что уже всех в доме знаю, но он такой большой, и столько имен и лиц надо запомнить…

— Опиши мне ее, — резко потребовал Габриэль.

— У нее светлые волосы, совсем светлые, довольно приятное лицо. Я еще подумала, что для простой служанки она не так уж молода. Обычно к этому возрасту они уже становятся по крайней мере горничными.

— Что сказала тебе эта Алиса? — тихо настаивал Габриэль.

— Она сказала, что ты ждешь меня в подземелье замка. Сказала, что ты хочешь показать мне катакомбы. — Феба перевела дыхание. — Я так обрадовалась!

— Она повела тебя вниз? Проводила тебя?

Феба кивнула.

— Но тебя там не было. Алиса страшно боялась, поэтому я отпустила ее и пошла дальше по тоннелю одна. А потом случилась катастрофа.

— Что за катастрофа?

— Огромная железная дверь выросла из стены у меня за спиной и перегородила путь обратно. Я оказалась в ловушке. Как я ни прислушивалась, снаружи не доносилось ни звука, и я решила, что вы не можете открыть дверь. Я начала искать другой выход.

— И ты вышла к тайному причалу? — не веря своим ушам, спросил Габриэль. — Боже мой, ты проплыла весь путь из пещеры, а потом назад к берегу?

— У меня не было другого выхода.

Габриэль стиснул зубы.

— Кто, черт побери, научил тебя плавать?

Феба слабо улыбнулась.

— Однажды, когда была еще совсем маленькой, я прыгнула в пруд у нас в поместье. Был очень жаркий день, и страшно хотелось освежиться, как это делали Энтони с друзьями. Они, кстати, и выудили меня из воды, но мама велела брату научить меня плавать: никто, мол, не сумеет предсказать, когда мне снова вздумается прыгнуть в этот пруд.