Изгнание Раи - Татьяна Тронина

– Пусть Ангелина помогает.

– Ангелина – та еще аферистка, и ты это знаешь. Она нас всех вокруг пальца обвела. Олег уже все прекрасно понял, и он раскаивается. Знаешь, если ты его выходишь, если он выздоровеет, ты ведь вернее его мужа не найдешь. Он ведь по гроб жизни будет тебе обязан. Если он на ноги встанет, он тебя на руках будет носить. И я тоже твоей вечной должницей стану.

– И сколько еще раз мне его прощать придется? – пожала плечами Рая, вспомнила почему-то «до семижды семидесяти раз…».

– Он тебе пытался дозвониться, пробовал написать. Но ты ж его везде заблокировала, и меня тоже заодно. Зайди к нам, повидайся с Олежеком. Хоть просто так зайди… Как он тебе рад будет! – крикнула Любовь Петровна и разрыдалась.

Рая поймала себя на том, что уже видела нечто подобное. И слышала. Рыдания, клятвы… Но легче ей от того не стало.

– Я не знаю. Я сейчас ничего не могу сказать. Я подумаю, ладно, Любовь Петровна?.. – пробормотала Рая. Вскочила и быстро пошла прочь.

Этот день уже перестал ей казаться прекрасным. Еще полчаса назад она чувствовала себя счастливой, и вроде бы потом в этом мире ничего не изменилось глобально: солнце не погасло, небо не рухнуло на голову, но прежняя радость вдруг исчезла без следа.

…Яблоки она купила и пирог испекла. Только Богдан все равно заметил, что Рая выглядит подавленной и печальной.

– Что случилось? Ты такая грустная сегодня, – спросил он ее вечером, обнимая и целуя.

– Кое-что случилось, да. Но это тебя не касается, это так, из моей прошлой жизни…

– Нет, расскажи! – настаивал он, кружа Раю в своих объятиях, словно в танце.

Пришлось Рае признаться во всем: Олег тяжело болен, денег нет, Любовь Петровна с обязанностями сиделки не справляется.

– Понимаешь, мне не надо об этом думать, а я все равно думаю, – в конце этой грустной истории откровенно сказала Рая. – Я пытаюсь их забыть, этих людей, а не получается. И жизнь меня ничему не учит словно! Я вот умом понимаю: никакой им помощи, они чужие, и я им чужая, и они мне не один раз показали, что я им чужая, и сколько раз мне по носу «щелкали»… А вот все равно их жалко!

Богдан задумался.

– Послушай… да, я согласен, они много неприятных моментов тебе доставили. Но правда их жалко. Даже мне. И я вот что думаю…

– Ты не обязан об этом думать!

– Нет, нет, если я чем-то могу помочь… и хочу помочь… Короче, – уже бодрым, оживленным голосом воскликнул Богдан, и глаза его заблестели. – У меня одна бригада есть, свободная на данный момент. И я таким уже занимался, в курсе, что к чему. Мы за две недели полностью переоборудуем там все, в квартире у твоего Олега. Архитектура и дизайн не стоят на месте, между прочим! Полно хитрых приспособлений, специально подобранной мебели и прочего такого… Того, что значительно облегчает жизнь инвалида в быту. Система подъемников! Я переоборудую квартиру Олега, и его матери не придется таскать сына на себе. Посмотрю еще, что там в подъезде, легко ли выбираться на улицу человеку в инвалидной коляске… В принципе, это задача городских властей, и тут тоже особых трудностей возникнуть не должно.

Рая, ошеломленная, затаив дыхание, смотрела на Богдана.

– Ну, как тебе такая идея? – сверкая глазами, возбужденно спросил он.

Рая не находила слов. Просто обняла его, чувствуя, как слезы щиплют глаза.

– Ну что ты? Перестань, – засмеялся Богдан. – Если мы можем сделать мир лучше, мы должны это сделать.

* * *

Олег уже две недели как жил в новой, переоборудованной квартире. Все в ней было приспособлено для человека в инвалидной коляске – мебель, даже плита… Все близко, низко, под рукой, удобно. Можно самому лечь в кровать, можно перебраться в ванну, если надо помыться. Система специальных креплений и ручек на стенах.

Кроме того, и государство о нем не совсем забыло – определенные льготы, помощь…

Но легче Олегу от того не стало. Во-первых, потому, что он не мог смириться со свалившейся на него беспомощностью, во-вторых, его, как мужчину, очень унизило появление в его доме нового возлюбленного Раи.

По сути, получается, Олега уже никто не считал за мужчину.

И помощь Богдана Олег принял, скрипя зубами, ради мамы. Маме необходимо было чуть отстраниться от забот о нем, иначе она просто не выдержала бы, сама стала бы инвалидом.

Ухажер Раи – франтоватый «хипстер» на вид. Внешне интересный, надо признать: рыжий, заметный такой. Спокойный и доброжелательный. Не он делал сам ремонт, он лишь руководил рабочими, но появлялся в квартире довольно часто – проверить, как идут дела с установкой необходимого оборудования.

Богдан Дорожкин сам за все платил – за материалы, за работу бригады… И это обстоятельство было особенно унизительным для Олега.

Раньше за все платил он. Он всем благодетельствовал: помогал деньгами и делами, а тут из него сделали прилипалу и паразита, неспособного позаботиться о себе. Хуже унижения не придумаешь.

Поэтому Олег Богдана ненавидел. Терпел, улыбался, благодарил, а сам мысленно проклинал того.

И часто вспоминал историю о Данко. В сущности, кто он, Олег? В какой-то степени тоже Данко. Собрал людей вокруг себя, повел к светлому будущему. А люди-то взяли и отплатили ему потом черной неблагодарностью.

Никита, Лев, Ангелина. Лжецы и воры.

Особенно к покойному Никите у Олега накопилось много претензий. Уж он с ним как с родным братом, с матерью его – тоже как с родной… Никита же крал деньги из общего бизнеса, его мать буквально села на шею Олегу после смерти сына, а потом, мало того, прокляла его.

Сказано же: не делай добра – не получишь зла.

Лев? Хорош друг – увел девушку из-под носа, молчал о грязных тайнах, связывающих его с Ангелиной.

Про Ангелину Олег даже думать не хотел – это такая тварь, что убить ее мало.

Вот и рви свое сердце ради других-то… Чтобы потом, в случае беды, никто не пришел на помощь. Ну, кроме Раи.

К бывшей жене у Олега было сложное отношение. Он и любил ее (она одна не стала предавать его), и ненавидел (за то, что, в конце концов, предпочла ему другого мужчину). И все же она не до конца забыла об Олеге, она одна (ну, кроме матери, конечно) постаралась помочь ему, пусть и в унизительной форме, заставив Олега общаться с этим Богданом…

Олег в своем отчаянии уже дошел до крайней степени… Особенно когда в середине октября вдруг выпал первый снег. Это значило, что впереди полгода темной, холодной зимы, когда выбраться на улицу еще сложнее…

Теперь он заперт в этой квартире, словно зверь в клетке. И тут вопрос: а нужна ли Олегу подобная жизнь?..

Решение созрело моментально, когда Олег сидел напротив окна, смотрел на падающий снег. Одиннадцатый этаж, не спастись. Он открыл окно (какая прелесть, даже тянуться не надо до ручек), все теперь на уровне лица человека, сидящего в инвалидном кресле…