Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф

Беатриче с удивлением взглянула на Зекирех.

– Но…

– Тебе трудно в это поверить? – Зекирех рассмеялась. – К счастью, Нух II не единственный мужчина во дворце. Есть бессемейные слуги, солдаты, молодые служащие, я уж не говорю о мужчинах за стенами дворца. И даже евнухи, если они достаточно ловки и обладают определенной долей фантазии, могут оказывать женщинам любезности, в том числе и физическое удовольствие.

– Но как это возможно? Нух II не спускает со своего гарема глаз.

– На самом деле это совсем не так уж сложно, – ответила Зекирех. – И даже придает пикантное разнообразие серым будням. Опасность заманчива, привлекательна и никогда не скучна. Некоторые рискуют даже своей жизнью. – Она сделала небольшую паузу. – Сыновьям из знатного аристократического рода, например, грозит сожжение. Остальных либо казнят, либо приговаривают к пожизненному заключению в тюрьме. Женщин казнят редко. Их подвергают порке или насильно заставляют присутствовать на казни своих возлюбленных.

– Но ведь это…

– Жестоко? – Зекирех опустила голову. – Может, ты и права, но каждый здесь знает и принимает эти правила игры. И тот, кто, несмотря ни на что, идет на риск ради настоящей любви или одного лишь удовольствия, должен нести ответственность за последствия. – Она, опершись на свою палку, с трудом поднялась. – Ну, я уже наскучила тебе своей болтовней. Пойду-ка я в свои покои.

– Ты никогда не можешь мне наскучить, Зекирех, – возразила Беатриче. – По мне, было бы лучше, чтобы ты осталась.

– Честно говоря, я очень устала и хочу лечь в свою постель. С этим ничего не поделаешь, – сказала с печальной улыбкой Зекирех. – День ото дня я устаю все больше. Думаю, что уже недалек тот день, когда я засну и не проснусь.

Они вместе вышли в коридор. Там никого не было. Ни женщин, ни служанок. Отсутствовали даже евнухи, которые следили за каждым шагом женщин. Стояла странная тишина, как будто все вымерли.

– Что случилось? – поразилась Беатриче. – Такой тишины здесь еще не было.

– Может, сейчас уже так поздно, что все в саду? А мы просто не услышали гонга?

– Возможно, но…

Беатриче растерянно покачала головой. Гонг, который ежевечерне возвещал о «часе женщин», звучал трижды и был таким громким, что его было слышно даже в самых отдаленных уголках дворца.

– Ты права, – согласилась Зекирех. – Это весьма необычно.

– Но где же тогда все?

Зекирех повела плечами:

– Мне это безразлично. Я утомилась и хочу в кровать.

Не обращая внимания на протесты Зекирех, Беатриче взяла пожилую женщину под руку.

– Я пойду с вами, – сказала она с улыбкой.

Зекирех проделала довольно долгий путь, при ее болях в костях это было просто пыткой.

Она еще немного поругалась и посетовала на упрямство женщин с Севера, но с благодарностью оперлась на руку Беатриче. Медленно и осторожно шли они по опустевшему тихому коридору. Завернув за угол, оказались в той его части, которая вела к галерее, откуда хорошо просматривался зал, расположенный внизу. И тут увидели, что все женщины, служанки и евнухи собрались здесь. Они толпились возле деревянной решетки, плотно сомкнув головы. И хотя лишь изредка обменивались друг с другом парой слов, чувствовались общая нервозность и напряжение. Все это напоминало жужжание пчелиного роя.

Настолько, насколько это было возможно, Беатриче и Зекирех подошли ближе. С трудом протиснувшись сквозь толпу к решетке, посмотрели вниз.

Ничего необычного. Как и всегда, слышался шум воды в фонтанах, ощущался аромат цветов, и много молодых мужчин, преимущественно служащих или солдат эмира, прогуливались между деревьями и тихо беседовали.

– Разъясни, пожалуйста, Фатьма, – обратилась Зекирех к рядом стоящей женщине. – Один из этих молодых мужчин, там, внизу, – принц из далекой страны? А если нет, то что тогда привлекает ваше внимание?

Фатьма с удивлением взглянула на Зекирех и Беатриче.

– А вы не слышали об этом?

– О чем?

– Сегодня на собрании женщины решили, что должны осмелиться находиться в зале без паранджи в то самое время, когда там будут мужчины.

– То есть одна из вас предстанет перед мужчинами без паранджи? – не веря своим ушам, спросила Беатриче. – А вы не подумали о том, что за этим, вероятно, последует суровое наказание? Нух II может бросить в тюрьму или…

– Мы знаем об этом, – исполненным достоинства голосом прервала ее Фатьма. – Но мы готовы пройти через любые наказания, перенести все испытания, если они будут служить достижению наших целей. Ты показала нам пример, Беатриче, выдержав десятидневную пытку кромешной темнотой. Ты рассказала нам о женщинах, которые на твоей родине боролись за свои права. И мы готовы к этому. И Ямбала – первая женщина в гареме эмира Бухары, которая без паранджи появится перед мужчинами, – с радостью примет любое наказание.

– Надеюсь, что добровольно?

– Конечно. О своем желании заявило так много женщин, что пришлось тянуть жребий, для того чтобы определить, кому выпадет почетное право сделать этот знаменательный шаг.

Беатриче заметила в темных глазах Фатьмы почти фанатический блеск. Несомненно, она тоже была среди тех, кто заявлял о своей решимости. Беатриче растерянно покачала головой. Все это напомнило ей суфражисток, которые вели борьбу за права женщин в Англии. Они тоже создавали комитеты и устраивали заседания, на которых согласовывали свои дальнейшие действия. Многие из них погибли в трудной борьбе, которой сопутствовали избиения, тюремные заключения, голодовки и принудительное питание; другие получили тяжелые душевные и физические травмы. Но ведь то происходило в Англии в начале XX века. Здесь же было Средневековье, да еще исламская страна. Какую лавину репрессий может вызвать движение за свои права?

Перед глазами Беатриче предстали ужасающие картины массовых казней и темница, полная обезумевших, отчаявшихся женщин, годами содержащихся в кромешной тьме. Ей стало дурно. Что она наделала своими рассказами о равноправии мужчин и женщин, о движении суфражисток в Англии?! К какой катастрофе подтолкнула женщин Востока в Средневековье?! Ей было страшно даже взглянуть на Зекирех. Беатриче поняла, что старушка не преувеличивала, когда некоторое время назад предупреждала о последствиях «болезни, которая инфицирует все большее число женщин». Но было уже слишком поздно. Или в ее силах предпринять еще хоть что-нибудь? Может, ей удастся отговорить Ямбалу от совершения роковой ошибки, дабы не навлечь беду на других? С позиций гуманизма, конечно, то, чего требовали женщины, было разумным и правильным, но они желали достичь этого слишком быстро.

– Фатьма, а где Ямбала? – спросила Беатриче. – Мы должны еще раз все обсудить. Не думаю, что вы ясно представляете себе последствия и…

– Вот она! – прервала ее Фатьма и указала вниз, в зал.