Архей. Караванщики Анвила - Дмитрий Железняк

— Оставь! — раздался голос Гильдарта. Рыцарь продолжал лежать с закрытыми глазами.

— Что? — оруженосец опешил и уставился на воспитанника.

— Не тронь мальца, говорю.

— Какой же это малец?! Преступная морда.

— Иди лучше снаряжай лошадей, — де Кран приподнялся на локтях. Заметив, что на наставнике нет лица, немного смягчил тон. — Убить его всегда успеешь, Дерден.

Престарелый сквайр смерил господина гневным взглядом, но смолчал. Он демонстративно не спешил. Поднял одеяло, отряхнул его от пыли. Отхлебнул вина из бурдюка, покопался в дорожной сумке и медленно зашагал к привязанным недалеко коням.

— Расскажи мне о Нахиоре, — начал Гильдарт, дождавшись, когда Дерден отойдет, — какой он из себя?

— Ну-у-у… — Зеленый посмотрел на рыцаря. — Сбитый. Вроде не здоровяк, но жилистый. Видно, что силы при нем. Немногословный особо. Все молчит больше.

— Странно… непохоже на него… — произнес де Кран в полголоса, смотря на звезды.

— Чего не похоже-то? Он и при Басиме не особенно языком чесал. Или про телосложение речь?

— Не важно. Продолжай.

— Все вроде, — вор прижался к верблюду другим боком. — Чего еще-то? А. Ну бьется неплохо. Я сам-то не видел, но рассказывали, что он Ослябю разделал в чистую. Типа поединок. Тот только защищался. Нахиор никаких шансов не оставил. Вертелся с глефой как кошка, словно танец смерти вытанцовывал. Хотя не убил в итоге. Пожалел дурака.

— Хм… — Гильдарт почесал подбородок.

— Вы это, милорд, мне бы руки развязали, а то помочиться хочу, сил нет. Да вы не бойтесь, бежать не стану. Тут лучше при рыцаре шкуру греть, а то того и гляди — вздернут.

— Ладно, — мужчина поднялся и разрезал путы маленьким ножичком. — Героев, которых местная чернь славит, опасаться стоит?

Зеленый поднялся, потирая запястья.

— Я бы опасался. Особенно старика, — вор спешно отошел на пару шагов и звонкое журчание прервало его мысль. — Ух. Как заново родился, — наполовину беззубая челюсть обнажила довольную ухмылку. — Так вот. Колдун он. Огонь извергает, словно печь кузнечная. Как с таким справишься? — паренек вздохнул. — Правильно! Никак!

— Сталь любую плоть берет.

— Может, — Зеленый пожал плечами. — Стрела там какая или подкрасться, пока спит. Но кто знает, чего там этот дед наколдовал? Подойдешь, а у тебя хер отвалится. Или еще хуже — бабой обернешься. Не. Я уж лучше Калдору голову бы отвинтил, у него деньжата водятся. Но ящерица его ручная покоя не даст…

— Чего ж не даст? Притопнешь ногой и забудешь.

— Хе-хе-хе, — Зеленый ехидно похихикал. — Там тварина такая, что ногу-то и отпилит. Зубищи — во! — вор ладонями указал длину в полметра. — А орк сумасшедший чего стоит. Мозг с орешек, но силы как у быка. И с ним ветеран стражи вольного города и нордварец. Так что, милорд, без серьезного подкрепления не суйтесь.

Мимо отдыхающих проехал сир Тавин со свитой. Командир заметил Гильдарта и едва заметно кивнул. Де Кран только покачал головой тяжело вздохнув. Идти в поход под командованием одержимого церковника не прельщало.

— Есть у меня подкрепление, — рыцарь посмотрел в след удаляющейся процессии. — Надо разобраться, кто еще страшнее.

— Вы это, милорд рыцарь, — Зеленый переминался с ноги на ногу, тщательно подбирая слова. — Я тут подумал… может меня в оруженосцы возьмете? Могу мечи с доспехами чисть, коней там… тоже могу. Или какой кашицы сварганю. Да про караван подробнее расскажу, кто там чего и как… Сражаться я не особо поднаторел, но кинжалы метать умею или, скажем, подкрасться к кому.

Гильдарт посмеялся, но не отказал. До выхода в поход оставались считанные минуты, потому рыцарь приказал новому оруженосцу приготовить кольчужную рубаху. Сам же разбудил Барка и направился помогать Дердену.

Как и ожидалось, престарелый сквайр воспринял новость о пополнении отряда с горечью и негодованием. Если бы Анвил ныне спал, то половина городишки наверняка проснулась бы от криков. А вторая обязательно бы подскочила после требования выделить оборванцу одежду и кольчугу из личных запасов Дердена. Наставник отговаривал господина как мог, но тот оказался непреклонен.

— Никак разума лишился?! — не унимался оруженосец. — Вот когда этот проходимец уведет наших лошадей, так вспомнишь мои слова. Только поздно будет.

— Вот ты и позаботься о том, чтобы не увел, — выпалил Гильдарт, устав слушать нотации. — Разговор окончен. Я так решил. Исполняй.

Через двадцать минут небольшой отряд де Крана уже влился в колонну рыцарей. Анвил остался позади, провожая освободителей редкими огнями потухающих костров, что оставили орденцы после себя. Жители прятались по домам, содрогаясь от страха и ужаса, что обрушились на них неумолимой лавиной. Кто-то, наблюдая за уходом рыцарей облегченно вздыхал, но старики призывали не показывать носа. Затишье после бури нередко оказывается обманчивым.

На удалении от Анвила путников встретили свежие обезглавленные трупы, насаженные на пики отдельно от голов. Среди них Гильдарт узнал нескольких оруженосцев, которые выжили после засады мамелюков. Вступившим в орден Меча не полагалось отступать перед врагом. Рыцарь, сквайр, солдат или слуга обязан, или одержать победу в бою, сражаясь с именем Эсмей на устах, или с честью принять смерть.

Рассвет забрезжил после пары часов пути. Солнце спешно принимало владение над пустыней Мумит, стремясь одарить каждого жаром и духотой. Длиннохвостые юркие тушканчики спешили укрыться в норах, чтобы дождаться часа, когда воздух начнет остывать. Вдалеке послышался вой хитрых шакалов. Хищники оповещали округу об удачной охоте, а теперь отправлялись в укрытия, предоставив пустыню самой себе.

Только рыцари продолжали молчаливое движение. Недовольное фырканье лошадей и лязг металла нарушали тишину. Кольчуги, прикрытые сюрко, нагревались не так стремительно, как могла бы греться латная броня, но тем не менее, на лицах людей появлялись испарины и гримасы дискомфорта. Кислый запах пота устойчиво обосновался над колонной. Через час многие уничтожили по бурдюку воды и с ненавистью поглядывали на небо, кутая головы и шеи в шарфы.

Сир Тавин не проявлял никаких эмоций. На его каменном лице не промелькнуло ни тени страдания. Лишь изредка он осенял себя крестом, благодаря богиню за возможность следовать по пути света. Командир часто бывал глубоко в себе, наедине с верой. Никогда его не видели смеющимся. Только гнев искажал его лицо. Да и тот только в моменты угрозы религии или нарушения Устава ордена. Слуги прозвали Тавина Ледяным. Ходившие под его началом опасались произносить прозвище в слух, но за пределами отряда оно прочно закрепилось в умах.

— Пугает меня этот командующий с мертвецким взглядом, — Зеленый, одетый в новенькие кожаные ботинки и дорожный кафтан из грубого сукна, восседал на верблюде, держась за новым господином. На ремне парнишки красовался меч, похищенный у Осляби.

Барк, ехавший на пустынной кобылке, клевал носом и