И даже смерть не разлучит нас - Наталья Алексеевна Мусникова

из морга, бухнув дверью так, что потолок с полом едва не слились в дружеских объятиях.

Девочки всегда остаются девочками, даже самые разумные из нас могут быть весьма непоследовательными в своих действиях. Пока мой муж был рядом, я старательно изображала гордость и независимость, но стоило только ему обидеться и уйти, как моя совесть активизировалась и впилась в меня озверевшей от длительной голодовки молью. Я кусала губы, вздыхала, вертелась, пыталась сосредоточиться на документе и снова отвлекалась. Мои терзания не остались незамеченными, Остин громко хмыкнул и прошипел что-то невразумительное и малоприятное о бабах, которые сами не знают, чего хотят. Не будь мне так паршиво, я бы не оставила подобное безобразие без внимания, но здесь и сейчас я была слишком погружена в битву с собственной совестью, чтобы реагировать на ставшую привычной колкостью. Кевин тоже не оставил без внимания мой душевный раздрай, стоя за моим плечом, деликатно покашлял и тоном сердобольного санитара в хосписе предложил:

- Может, ещё кофе?

Я задумчиво почесала ухо и коротко кивнула, соглашаясь. Душистый терпковатый на вкус напиток вернул мне благодушие, прогнал тревогу и помог составить план действий на будущее. После работы, если Ричард за мной не зайдёт, приду к нему в полицию и извинюсь. А может, лучше встретить его дома с горячим ужином? А что приготовить? Если верить Инфранету, мужчины предпочитают мясо, помню, я ещё смеялась над этой статьёй, потому что тоже предпочитаю поедать животных, а не объедать их. Значит, приготовлю мясо. Говядину, баранину, свинину или что-то более оригинальное, какую-нибудь кракозябру, например? Ой, нет, я не такой опытный кулинар, чтобы пускаться в сомнительного рода пищевые эксперименты. Возьму то, что часто готовила мама дома: говядину. А как её лучше приготовить? В маринаде? Так там, насколько я помню, вымачивать надо не меньше шести часов, я не успею. Заказать еду в ресторане? Спору нет, быстрее, но как-то нечестно. Хочется приготовить самой, не даром же мама меня учила готовить!

- Вы меня не слушаете, юни! – возмущённо заметил Кевин, вырвав меня из кулинарных размышлений.

Я моргнула и виновато улыбнулась, потёрла лоб:

- Прости, задумалась. Ты что-то спросил?

- Поинтересовался, не налить ли вам ещё кофе, - тоном оскорблённой невинности ответил Кевин.

Я покрутила в руках опустевшую чашку, прислушиваясь к себе. Нет, кофе больше не хотелось, моя деятельная натура требовала, как можно быстрее закончить дела служебные, чтобы заняться налаживанием семейных отношений.

- Нет, благодарю, кофе очень вкусный. Я помою чашки.

- Не стоит, юни, я справлюсь, - Кевин, похоже, обиделся не на шутку.

Да что с ними такое сегодня, может, буря какая магнитная? Я покусала губу, унимая вспыхнувшее в груди раздражение. Конечно, можно сказать какую-нибудь колкость и уйти, но что мне это даст кроме того, что я потеряю своего единственного (пока) союзника? Каюсь, извиняться я не люблю, но как правильно говорит папа, только идиоты не признают своих ошибок. Я потянула себя за хвост, отбросила его за спину и осторожно придержала помощника за рукав:

- Кевин, постой…

Помощник вздрогнул, словно на него кислотой плеснули и повернулся ко мне так резко, что я пошатнулась и непременно упала бы, если бы Кевин меня не подхватил. Так мы и замерли, он прижимая меня к себе, я ошалело хлопая глазами и упираясь рукой ему в грудь, чтобы хоть немного отстраниться. И тут в очередной раз сработал закон подлости: на кухоньку вошли Остин и Ричард. При виде нашей пикантной композиции санитар присвистнул и зло расхохотался, заявив, что все бабы по сути блудливые ракши, а мой муж, вместо того, чтобы закрыть ему рот, побледнел, сверкнул жёлтыми глазами с вытянувшимися в щель зрачками и бросился прочь. А ещё про нас, женщин, говорят, что мы импульсивны и не способны мыслить логически!

- Ричард, подожди! – я оттолкнула Кевина и бросилась за мужем, несущемся к выходу так, словно ему углей горящих в штаны насыпали. – Да постой ты, я всё объясню! Это не то, что ты подумал!

Последняя фраза относилась к классике оправдательного жанра, но сейчас была актуальна как никогда. Ричард выскочил на улицу, я едва избежала столкновения с хищно клацнувшей дверью, споткнулась о порожек и в прямом смысле слова вылетела следом за супругом, красочно представляя свою встречу с матушкой сырой землёй. Причём в прямом смысле слова сырой, дождь недавно прошёл, я слышала, как капли барабанили по окну. К счастью, упасть мне не дали, Ричард подхватил меня и притиснул к себе так, что я дышать могла через раз и неглубоко, чтобы рёбра не затрещали.

- Ну, и что ты хотела мне объяснить? – ледяным тоном, от которого у меня по спине галопом понеслись мурашки, спросил муж, буравя меня тяжёлым взглядом жёлтых глаз.

Я сглотнула, попыталась хоть немного ослабить захват. Угу, с тем же успехом я могу скалы двигать, руки у моего муженька покрепче силовых наручников будут. Пришлось воздействовать словом.

- Отпусти, задушишь.

- Надо бы, - вздохнул Ричард и чуть ослабил хватку.

Я с наслаждением вздохнула, откашлялась, с укоризной посмотрела на мужа:

- Это не то, о чём ты подумал.

Чёрная бровь сардонически изогнулась, в голосе послышались змеиные нотки:

- А ты знаешь, о чём я подумал?

Я пожала плечами. Тоже мне, тайна Терентольской звезды, если бы мой муж не взревновал меня к Кевину, совершенно напрасно, между прочим, то не бросился бы прочь из морга со скоростью гоночного корабля.

- Ты меня приревновал.

Ричард молчал, не опровергая мою версию и не спеша ничего объяснять. Ладно, молчание, как известно, знак согласия, продолжаем свою извинительно-обличительную речь невинно заподозренной супруги.

- Зря, между прочим.

Ричард резко приподнял меня за подбородок, впился холодным змеиным взглядом, от которого у меня по спине понеслась вторая партия мурашек, в глаза:

- Значит, зря?

Папочка любимый, он меня действительно ревнует! И к кому, к Кевину, который ему и в подмётки не годится! Ой, нехорошо так о друге…

- Ты с ума сошёл? – я возмущённо дёрнулась, освобождая голову от унизительного захвата. – Между прочим, у нас фиктивный брак, мы друг другу никто!

Ой, зря я это сказала, вот уж воистину, язык мой – враг мой. Черты лица Ричарда исказились, перетекая в