Я — Господь Бог - Джорджо Фалетти

Кармен никогда не шла на компромиссы, хоть и научилась со временем терпеть неприятные приставания и прикосновения. Только однажды, чтобы наверняка поступить в школу медсестер, она сделала минет директору. Когда познакомилась со студентками колледжа и увидела, как много среди них хорошеньких девушек, поняла, что они тоже сдавали подобный вступительный экзамен.

А потом появился Митч…

Она отодвинула журнал, когда заметила, что слеза капнула на только что написанную цифру, размыла чернила, и теперь ее окружал синеватый ореол, очень похожий на ноль.

Это невозможно, прошло столько лет, а я все еще плачу…

Она обозвала себя дурой и отложила журнал на столик. Но плакать не перестала, не прогнала воспоминания. Это все, что осталось у нее от тех счастливых дней. Когда она познакомилась с Митчем, все в ее жизни круто изменилось, во всех смыслах.

До и после.

С ним она узнала страсть, поняла, что такое любовь и на что она способна. Он сделал ей самый великолепный подарок на свете, он заставил ее почувствовать, что значит быть и любимой, и желанной, и женой, и матерью. И все это он отнял у нее потом, когда исчез однажды, оставив с маленьким сыном на руках.

Мать Кармен ненавидела его. Когда стало ясно, что Митч не вернется, она хоть и не высказывалась прямо на этот счет, но на лице ее так и было написано: «Я же тебе говорила». Кармен сносила намеки, потому что нуждалась в ее помощи. Она оставляла ей ребенка, уходя на работу, но так и не согласилась вернуться к родителям. Вечера проводила в своей, их квартире, вместе с Ником, точной копией отца, читая разные истории, глядя мультики и листая автомобильные журналы.

Потом познакомилась с Элиасом, тоже мексиканцем, как и она. Хороший парень, работал поваром в ресторане в Ист-Виллидже. Сначала они просто встречались как друзья. Элиас знал ее историю, относился к ней ласково и почтительно, за версту видно было, что влюблен. Никогда ни о чем не просил, даже пальцем не пытался дотронуться.

Ей хорошо было с ним, они о многом говорили, он нравился Нику. Кармен не любила его, но когда он предложил ей жить вместе, после долгих колебаний согласилась. Они взяли кредит и купили домик в знакомом квартале Квинса, и Элиас настоял на том, чтобы записать его на ее имя.

Кармен улыбнулась сквозь слезы при воспоминании об этом ласковом человеке.

Бедный Элиас. Первый раз они занимались любовью в своем доме. Он был и робок, и нежен, и неопытен, и ей пришлось взять его за руку, как ребенка, и помочь разобраться в своих чувствах. Месяц спустя она поняла, что беременна, и ровно через девять месяцев после этой их первой ночи родилась Элисон.

Кармен обрела семью. Сын, дочь и друг, любивший ее, усаживались вместе с нею за стол. Но напротив нее сидел не тот, кого она по-прежнему хотела бы видеть на этом месте, и счастье было не то — роскошное, — какое ей дарил Митч.

Сейчас она испытывала душевный покой, тот самый, с достижением которого уже начинается старость.

К сожалению, судьба пожелала, чтобы мужчины не удерживались рядом с ней.

Элиас тоже ушел. Острая форма лейкемии очень быстро унесла его из жизни. Кармен помнила горестное выражение на лице доктора Миры Коллинз, терапевта больницы, где она работала. Мира отвела ее в сторону и объяснила результаты первых анализов. Рассказала все в простых и вежливых выражениях, которые уже тогда прозвучали как соболезнование.

И она опять осталась одна. Решила, что отныне так будет жить всегда. Одна с детьми. Втроем, и больше никого. Ник вырос ласковым и очаровательным, а Элисон — с очень своеобразным характером. А потом Ник признался ей однажды, что он гомосексуалист. Кармен догадывалась, но ждала, когда он сам заговорит об этом. С ее точки зрения, этого ничего не меняло. Ник был и оставался ее сыном. Она считала себя достаточно умной женщиной и слишком любящей матерью, чтобы половая ориентация повлияла на ее уважение к нему как к личности. Они долго говорили об унижениях, которые он сносил, и волнениях, какие пережил, прежде чем занял свое место в сообществе ребят, взявших мачизм за жизненное правило. Потом он объявил ей, что переедет со своим другом в Вест-Виллидж.

Кармен поднялась, прошла в кухню и, оторвав кусок бумажного полотенца, утерла глаза. Теперь, когда она думала обо всем этом, точнее припомнила слова из того фильма: нелегко жить в Нью-Йорке, если ты мексиканец, нищий и гей.

Открыла холодильник и налила себе яблочного сока.

Хватит плакать, решила она.

Слез она пролила за свою жизнь достаточно. Даже если поначалу Нику пришлось нелегко, то теперь он работал продавцом в бутике в Сохо, был влюблен и счастлив.

У нее тоже была хорошая работа, не возникало особых проблем с деньгами, и уже много лет она поддерживала ни к чему не обязывающую связь со своим начальником, доктором Бронсоном. Можно было считать такую жизнь приемлемой.

Конечно, Элисон из маленькой живой девочки превратилась за это время в трудного подростка. То и дело без предупреждения не ночевала дома. Кармен знала, что она проводит время со своим парнем, когда его родителей нет дома. И все же предпочла бы, чтобы ее предупреждали. Она не сомневалась, что, когда минует неизбежный конфликт поколений, их отношения постепенно улучшатся.

С годами Кармен научилась разбираться в людях, но, как и все, так и не сумела до конца понять саму себя и тех, с кем ее связывала душевная близость. Иногда догадывалась, что ее соображения по поводу Элисон — не более чем дым, который она пускает сама себе в глаза.

Она хотела вернуться к своему креслу, к цифрам в математическом кроссворде, когда в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть?» — подумала Кармен. Немногочисленные подруги редко навещали ее, не условившись заранее по телефону. К тому же в это время дня все они на работе. Она прошла ко входу.

За стеклом, затянутым занавеской, виднелись два силуэта.

Открыв дверь, она увидела перед собой волевую, энергичную девушку из тех, которые всегда слишком заняты, чтобы помнить, что еще и хороши собой. Рядом с нею стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, с внимательным взглядом черных глаз, давно не бритый и тем не менее весьма располагающий к себе. Кармен подумала, что, будь она помоложе, эта девушка, такая привлекательная, вполне могла бы стать ее соперницей, а за мужчиной, таким впечатляющим, можно было бы и поохотиться.

Все это, конечно, была игра памяти и воображения, игра в опознавание без последствий, какую она вела всякий раз при виде новых людей, не важно, молодых или старых. Но теперь она больше не хотела затевать никаких игр, потому что жизнь научила ее, чем они чаще всего заканчиваются. В общем, если разобраться, речь снова шла о порядке цифр.

— Миссис Кармен Монтеса?

— Да.

Девушка показала блестящий значок из пластика и металла.

— Меня зовут Вивьен Лайт, я детектив из Тринадцатого округа на Манхэттене.