Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина

Лизавета не из тех, кто потерпит на своей кухне другуюхозяйку с другими привычками и правилами, поэтому Ира с первого же дня началаподлаживаться, чтобы не попасть впросак и не рассердить свекровь. Первым деломпришлось попросить ее научить готовить все любимые и традиционно принятые всемье блюда. Потом тщательно записала в тетрадочку, специально для кухонныхзанятий заведенную, кому из членов клана Мащенко какие продукты можно, какиедаже нужно, и какие совсем нельзя. Лизавета прямо млела от ее старательности ижелания вписаться в существующий уклад, а Ира, стиснув зубы, чтобы не ляпнутьчего-нибудь, терпеливо переучивалась. Она прошла в своей коммуналке совсемдругую школу, когда Наташка на две зарплаты - свою и Вадима - содержала своихродителей-пенсионеров, Бэллочку и бабку Полину, тоже пенсионерок, двоихмалолетних сыновей и подрастающую Иринку, не говоря уж о себе самой. Еще и Люсев Набережные Челны систематически материальную помощь подбрасывала. БабкаПолина свою пенсию, а частично и Иринкину, пропивала, остальные пенсионеры своискудные денежки складывали в чулок "на черный день и на похороны", даи какие это были деньги? Только Александр Иванович покойный, Наташкин отец,получал 120 рублей, так он до этого начальником отдела был. У бывшей библиотекаршиБэллы Львовны пенсия была куда меньше, у бывшей лаборантки Галины Васильевны -60 рублей, а у бабки Полины - и вовсе 40, на большее она в уборщицах ненаработала. Ясное дело, что при таком финансовом раскладе и при отсутствиипродуктов в магазинах Наташка вела хозяйство максимально экономно, из однойнесчастной курицы по три блюда ухитрялась выкроить - и первое, и второе, и ещесалатик какой-нибудь или пирожки с мясной начинкой. Это уж потом, когда Вадимстал большую зарплату получать, стало полегче, а до того - прямо страшновспомнить! Непонятно, как они жили на такие деньги… Но ведь жили же, с голодуникто не умер и оборванным никто не ходил. А все благодаря Наташке, ее умениюсчитать деньги, планировать покупки и не делать лишних трат. Ни о каком пережариванииовощей для борща и речи идти не могло, каждая столовая ложка растительногомасла была на счету. А Мащенки, видно, по-другому жили, в средствах стеснены небыли, вот и порядки у Лизаветы на кухне совсем не те.

Новую кулинарную науку Ира еще не полностью освоила, ведьменьше года замужем, но она старается. А вообще-то Лизавета - тетка не вредная,добрая, замечания, конечно, делает невестке регулярно, но получается это у неене обидно, даже огрызаться не хочется. То Ира зимнюю обувь по окончании сезонане так упаковала, то купленную на рынке зелень не помыла сразу же и неразложила для просушки, то кастрюльку не на ту полочку в шкафу поставила. Разпо пять на день Ира покорно выслушивает, как нужно делать, и запоминает. Еслихочешь сохранить семью, со свекровью надо дружить. Не с мужем, а именно сосвекровью, потому что если твой муж до тридцати лет, имея в прошлом жену иребенка, так и не разъехался с родителями, хотя имеющаяся жилплощадь вполнепозволяет сделать хороший размен, то и пьяному ежику понятно, кто в этой семьеглавный. И к гадалке ходить не надо. С Лизаветой ужиться можно, и Иранепременно уживется.

А вот свекор Виктор Федорович - совсем другое дело. Совсемдругое… Глядя на него, трудно поверить, что он когда-то завербовал Наташку встукачки, что сам работал на КГБ, а главное - что он способен на подлость.Милейший человек, спокойный, как гранитный памятник, ничем его из себя невыведешь. Голос не повысит, глазами не сверкнет, всегда улыбается, шутит, наласковые слова не скупится. Что бы Ира к столу ни подала - непременно похвалити добавки попросит. Ира, натурально, в ответ краснеет и говорит, что этоЕлизавета Петровна научила ее готовить данное блюдо, Лизавета же, в своюочередь, тоже комплимент скажет, мол, невестка у нее - на диво способнаяученица. Все роли расписаны, любящие родители и почтительная невестка. Найти бытого драматурга, который роли эти придумал, да ноги ему повыдирать!

Один Игорь роль учить не хочет и из всего спектаклявыбивается, ни одной мизансцены с ним, козлом, не построишь, вечно ерничает,ехидничает, поддевает - спасибо, что не издевается, вечно у него настроениеплохое, а когда его родители и жена над чем-то дружно хохочут, смотрит на них стаким выражением, словно он - интеллектуальный гений, а они - умственноотсталые. Еще бы, страна на грани экономической катастрофы и политическогокризиса, растут ряды наглых безграмотных богатеев, которые чувствуют себяхозяевами жизни, в том числе и хозяевами честного и неподкупного следователяИгоря Мащенко, какой уж тут может быть смех. Ну да бог с ним, с Игорем, не он вэтой семье главный, и не ради него Ира замуж выходила, а ради статуса, штампа впаспорте и доступа к Мащенко-старшему. Что планировала - того и добилась, чтохотела - то и получила. И нечего жаловаться теперь.

- Ирочка, солнышко уже низкое, можно выходить из-подтента, - раздался голос свекрови. - Только смой защитный крем под душем, а тотолку не будет.

Опять Лизавета со своими порядками! Необходимо пользоватьсялюбой возможностью подставить тело непрямым солнечным лучам, это очень полезнодля здоровья, она заявляет об этом как врач. Ира и сама не прочь обрестишоколадный цвет кожи или хотя бы только золотистый оттенок, но терпеть не можетничего делать из-под палки или по команде. У нее своя голова на плечах есть. Нотут уж не поспоришь, роль не так написана.

Она не стала вытаскивать топчан из тени, вышла на солнце ивстала по щиколотку в воде. Набегающие волны приятно щекочут кожу, солнечныелучи уже не обжигают, как крапива, а окатывают тело мягким теплом. Настоящегозагара, конечно, не будет, но хоть что-то…

Из воды вышел, отфыркиваясь, свекор. Он почти не лежал натопчане, или плавал, или гулял вдоль берега.

- Давай походим, чего просто так стоять.

- Пойдемте, - обрадовалась Ира.

Они медленно пошли по воде вдоль пляжа, территория отелязакончилась, потянулись "дикие" песчаные участки с редкими группкамиместных жителей, которые почти совсем не плавали и даже почему-то нераздевались.

- Жалко, что уже завтра уезжать, - сказала Ира, - здесьтак хорошо. Две недели быстро прошли. А вы хотели бы остаться еще на недельку?

- Пожалуй, нет. Две недели - оптимальный срок дляотдыха, можешь мне поверить. На третьей неделе ты начнешь с завистью смотретьна каждого уезжающего и думать о том, что через несколько часов он будет дома.Это только в детстве можно с удовольствием жить где-то вдали от дома по месяцу,а то и по два. Взрослого человека обычно тянет домой, если, конечно, у негодома хорошо. Когда дома плохо, то возвращаться туда не хочется, но это не мойслучай, и, надеюсь, не твой. Или я ошибаюсь?

- Нет, не ошибаетесь. Когда я была маленькой, меняпочти на все лето отправляли в деревню к каким-то дальним родственникам поотцовской линии, и, помню, мне ужасно не хотелось возвращаться. Отец пил,кричал на всех, бил маму и бабушку, дома постоянные скандалы. А в деревне былотак славно, никому до меня дела нет, никто не дергает, не кричит, бегаю сребятами целыми днями. Бывало, не приду ночевать - никто и не спохватится. Ятак хотела, чтобы лето не кончалось! Только по школе скучала, - на всякийслучай соврала Ира, потому что реплика как нельзя лучше вписывалась в рольнесчастной девочки из неблагополучной семьи, для которой единственной отрадойбыла учеба и получение знаний.